– Мы в доме… одни?

– Да откуда уж мне знать? Ты, наверно, лучше об этом… осведомлен.

– Я в смысле… что с Клюгиным? Ты убил его?

– Да.

– Тогда мы одни… пока одни, – большое тело Пети содрогнулось и заколыхалось, как желе. – Китаец уехал, оставил меня одного и этого… Клюгина. Значит, ты убил его… ты убил самого Клюгина?

Свиридов непонимающе передернул плечами, а Петя горько выговорил:

– Да уж, конечно… тебе не понять. Это не тебя он сторожил полгода, не тебе он говорил, что он как бессмертный пес Цербер из греческих легенд… не тебе.

– Так где же Боцман? – недоуменно протянул Свиридов. – У меня такое складывается ощущение, что его прибрали… без меня прибрали. Этак полгода назад, как ты только что сказал. Правильно?

– Совершенно верно, – сказал Петя. – Нам нужно уматывать отсюда, пока Клюгин…

– Клюгин-то не воскреснет, – сказал Свиридов. – Но вот только у меня такое впечатление, что уйти отсюда будет сложнее, чем прийти. Хотя и это потребовало немалых усилий, включая членовредительство.

Петя встал с кресла.

– Ты меня не убьешь? – спросил он.

– Мне сдается, что, убив тебя, я окажу тем самым большую услугу твоим хозяевам. Ведь даже у хозяина края есть свои хозяева… потому что Батя-то подставной. А руководит… кто тут всем заправляет? Китаец?

– Да, – сказал псевдо-Боцман, – он. Это жуткий человек. Для него ничего не стоит убить человека. Как своими руками, так и отдать приказ. Ведь это он, прикрываясь именем Боцмана, уже полгода наводит беспредел в крае!! Но если ты меня не убьешь… нам надо спешить… убираться отсюда, потому что это место пусто не бывает!

– Хотя святым его назвать, безусловно, трудно, – сказал Владимир, оглядываясь. – Окна тут, конечно, затянуты решетками и вылезти через любое из окон невозможно?

– Да…

– Можно попробовать разблокировать входную дверь, но мне кажется, это сложно будет сделать.

– Да!

– Но попробовать все же не мешает, – сказал Влад, пряча пистолет, – и все-таки кажется мне, что это куда более скверная история, чем можно было предположить изначально.

Следующие полчаса были посвящены поискам выхода из огромной и роскошной захлопнувшейся мышеловки. Влад проверил каждое окно, каждую дверь и каждую нишу. Он попытался было взломать изнутри веранду, но быстро понял, что хрупкие на вид оконные пролеты можно взять разве что динамитом. Причем немалым зарядом. Было проверено все – вентиляционные ходы, сток воды из бассейна, но главное и основное внимание было уделено центральной двери, которую Свиридов неожиданно легко разблокировал снаружи и теперь никак не мог открыть изнутри. Когда же все попытки разбились о неприступность огромной металлической двери, перекрывшей доступ к вольному воздуху, в ночь, Свиридов обернулся и посмотрел на труп «цербера» Клюгина, и ему показалось, что тот сардонически улыбается – точно так же, как улыбалась перед отъездом из Владивостока за город ущербная луна. Влад тихо рассмеялся и уселся рядом с трупом. Хлопнул его по плечу и (попахивает клиникой!) сказал:

– Ну что, мой дорогой сотрудник УФСБ и «старшего» отдела «Грома» одновременно, товарищ капитан Клюгин! Могу вас поздравить. Задание выполнено вами на «отлично». Быть может, вас даже наградят… посмертно, как говаривал незабвенный Семен Семеныч Горбунков.

«Глупец», – сверкнуло в голове Свиридова! Вилла изначально охранялась так, что войти в нее было легче, чем выйти из нее. Вилла была одной огромной мышеловкой и только ждала, когда же на жирный кусок сыра явится глупая мышь, возомнившая себя умной, рисковой и наглой! Он, Влад, – эта мышь, в то время как Петя выполнял роль приманки, того самого жирного куска сыра.

Петя со вздохом уселся рядом с ним и выговорил:

– Ну вот… теперь совершенно точно: мы пропали. Мы пропали. Они могут вот-вот приехать, и тогда все, кранты.

– А кто убил настоящего Боцмана? – спросил Свиридов.

Петя проклокотал:

– Китаец… он, он. А потом он позвонил мне и сказал, чтобы я… словом, хочу ли я заработать прилично денег. Я сказал, что я хочу… что, конечно, я хочу!.. Ведь театральные актеры, особенно если они не Табаков и не Янковский, так мало получают. Согласился… на свою голову. А потом выяснилось, что Китаец собственноручно задушил Боцмана, а потом Орехов и Калитин со своим цербером Клюгиным замывали следы. Вот… я должен был изображать Боцмана. У меня хорошие актерские данные… но все равно – было очень тяжело. Особенно когда бывали сходняки и приезжали эти воры… блатные. Не знаю, как мне удавалось водить их за нос, я думал, что провалюсь на первом же представлении… но нет. Поднаторел… Китаец знал, кого брать. Я же несколько раз играл «новых русских», в эпизодических ролях… хорошо играл, кстати. А потом Китаец показал мне видеоархивы Боцмана, и я перенял манеру его говорить и даже манеру молчать. Молчание тоже порой… очень красноречиво. Репетировал, вживался в роль недели две, пока наконец Китаец не рискнул. У него наготове были Грек со своими, если я провалю роль. Но ничего… прокатило. И дальше пошло. И вот уже полгода я – Боцман, а Китаец правит от моего имени… то есть от имени этого Телятникова… Бати покойного.

– А Китаец – кто он такой? – спросил Свиридов.

– Китаец… да, честно говоря, я и сам не очень… не помню. Вот что… дорогой киллер. Пойдем лучше выпьем… не так страшно умирать будет.

– Ну, тебя-то, быть может, еще и не убьют, – сказал Свиридов. «Хотя нет, – подумал он, – убьют…»

Они сели в комнате охраны перед мониторами и выпили по чуть-чуть – Петя принес сверху. Свиридову ужасно хотелось выпить еще, но он стал противен самому себе, когда подумал, что вот таким трусливым манером он хочет отодвинуть и преуменьшить надвигающуюся опасность. В конце концов что он скулит? Пошел на поводу у этого Пети. В конце концов, он, Владимир, прекрасно вооружен и дорого продаст свою жизнь. Очень дорого. И еще неизвестно, не предвещает ли ближайшее будущее пирровой победы для Китайца и его прихвостней?..

Кто знает.

Надо ждать. Хотя нет ничего мучительнее ожидания.

– Ты, Петр, уже ведь один раз отлучался отсюда? – спросил Свиридов.

– Ну да. Только мне повезло, потому что Клюгин разговаривал с Юлей Строгиной, а мне удалось сбежать к своим друзьям. У меня не было никакой мысли – насовсем сбежать… я даже записку оставил, что скоро вернусь.

– Понятно, – мрачно сказал Владимир. – Понятно. С Юлей разговорился. Юля – она девочка обаятельная. У меня даже была мысль ее раскрутить, и если бы не выходка Афони Фокина – там, под Кармановом…