Рыбалка шла хорошо только у Резины. После четвертой Балчу встал рядом. Подтянулись и остальные. Умудрились к обеду надыбать с пяток килограммов. При этом и не перепутать лески. Глядя на навешанную на веточку мелочь, Простаков сожалел о том, что у них нет толстой лески и большого крючка. Так можно было бы закидушку соорудить. Хищники тут должны быть.

Преисполненный собственного достоинства Резинкин, оказавшийся на данный момент самым маститым рыболовом, поучал:

– Щуки в заводях водятся.

Спокойно глядеть на выловленную рыбку не было никакой возможности.

– Может, ушицы? – завыл Валетов.

Все, как сговорившись, побросали удочки и поднялись на высокий берег в поисках дровишек.

Один из четырех котелков повис над костром. И ничего на свете не было вкуснее того бульончика и разваренного белого рыбьего мяса с кучей костей.

Часам к двум солнце ушло за деревья, и они оказались в тени. Налетел ветерок, теперь кровососы стали обкладывать их не так плотно. Приняли решение сидеть до четырех, а после возвращаться обратно. Снова рассредоточились по берегу. Напротив Резинкина уже ничего, способного схватить червя, не было. Закидывали с большой надеждой. Потратили все слюни, оплевывая червей, но речка вымерла. Казалось, в трех метрах от берега никто никогда и не плавал. Только у ног, рядом с кромкой, проплывали лягушки да головастики.

В половине четвертого, вот как на зло, уже думали сворачиваться, снова повезло Резинкину. Он вытащил такого здорового подлещика, что народ передернуло. Если они набьют таких с десяток, можно гарантированно отстоять жизнь коровы. Можно целыми днями стоять на реке, добывая себе пропитание. Резинкин улыбался, снимая здоровячка с крючка.

– Никуда не денешься. – Удачливый рыбак похлопал рыбу по блестящему боку, надев добычу на ветку потолще, и снова повернулся к воде.

Простаков отвлекся на мгновение, а поплавок стал играть. Деревяшка, используемая им в качестве удилища, перегнулась, и он, очнувшись, вытащил на свет чудо граммов на пятьсот.

Мужики стали с азартом глядеть на поплавочки, двое последних оказались одинокими здоровыми дураками, чьими тушками, впрочем, можно уверенно отстаивать жизнь Зорьки.

– И чего ходим туда-сюда. – Валетов не хотел идти обратно. Тем более что жрачкой себя сами они обеспечили.

– А молочка стаканчик? – напомнил Балчу.

– Молочко хорошо, молочка можно.

Прибыли в самый разгар дебатов. Баба Варя с майорскими семейными трусами на голове сидел под коровой и выцеживал молоко из титек. В эти благостные минуты ему не хотелось кончать Зорьку. Но такие товарищи пребывали в меньшинстве. Как-то так получилось, но дембеля решили для себя не ложиться сегодня спать, не отведав говядины.

Партия мясоедов имела явный перевес. Но все ждали рыбаков и раколовов. Корова никуда не денется. Вот она стоит и добровольно отдает молоко. Но мало, мало дает. Слишком много солдат. Всем по чуть-чуть, в результате сытых нет.

Раколовы принесли тридцать небольших членистоногих, не прибавив уверенности в завтрашнем дне.

И в этот момент явился Валетов с корешами. Промысловики выложили перед взором племени добычу. Кучка была небольшой, но Мудрецкий тут же распорядился варить уху, плюс грибы и листья крапивы и одуванчика, стаканчик молока на ночь, и ничего, и кое-как день, считай, продержались.

Но дембеля стали возбухать. Забейко с Казаряном подошли поближе к Бабе Варе, но корову не пугали.

– Хватит ее за титьки дергать. Давай кончать.

– Не, какой кончать, – Простакову не нравилось такое, хотя еще сегодня утром, кто знает... – Получается, мы там зря целый день комаров кормили?

– Ты молчи, здоровый.

Но здоровый не мог согласиться. Он расправил плечи, выпятил грудь и попер на Забейко, вот-вот собираясь пустить в ход свои клешни.

И тут дембелей поддержала группа голодных сограждан, жаждавших мяса. Среди них были сержант Батраков и Боря Жевалов.

Баба Варя прекратил добывать молоко и отвел коровенку в сторону, давая возможность группировкам решить судьбу животины. Не мог же он один попросить их всех отойти.

Подбежал Мудрецкий. Он тоже хотел мяса. Сейчас. Сию минуту.

– Надо людей кормить, – тихо произнес командир, и его слова слышали все.

Леха хмурился, он сам еще не забыл, как выступал за говядину, но сейчас ему было жаль корову и жаль своих собственных трудов на реке. Чего топали-то, чего ловили-то?

– Как прикажете, товарищ лейтенант.

– А я не хочу приказывать, – здесь Мудрецкий сделал ошибку. Он был в армии, а не в компании. – Я хочу посмотреть, что решит коллектив, – Он снова сваливался в сторону демократии.

– Давайте решать, – с радостью согласился Леха, делая шаг вперед. Весь взвод попятился, оставляя впереди бледненьких Забейко и Казаряна.

Увидев такую реакцию, рядом с гигантом возник Валетов и набычился. Выглядело это весьма комично. Рядом с горой некий клоп, раздувающий щеки. Подошел Резинкин. Встал Балчу, хоть он к троице и не тяготел, но, поскольку сегодня вместе с ними ходил на рыбалку и успел измотаться, решил принять сторону меньшинства, отстаивая тем самым собственные труды. К маленькой группке примкнул и крохотный Баба Варя. Он хоть и был меньше Валетова, но то, что он проделал месяц назад с лошадью, придавленной столбом, никто не забыл. Прекращая мучения животного, он поставленным ударом хладнокровно добил скотину.