Петро прекрасно понимал: если он сейчас эту коалицию не разобьет, то его власти во взводе придет конец. И тут те, кто не знал гиганта близко, а таких было большинство, увидели ужасное. Глаза солдата из Сибири стали наливаться кровью. Простаков теперь напоминал не человека, а демона. Расставив широко в стороны руки, он тяжело дышал. Ни у кого не осталось сомнения: одно неверное движение – и чудовище бросится в атаку.

– Ладно, – глядя с опаской на вепря, согласился Забейко. – Пусть будет молоко. Но вот увидите, если люди ничего два дня жрать не будут, корове придет кобздец.

Все разошлись к кострам и принялись делить полученное молоко. Ситуация в лагере оставалась напряженной. Валетов только оправился от стресса. Быть рядом с Лехой выгодное дело, но могли хорошенько намесить. Здесь люди опытные, собьют с ног – и хрен ты встанешь. Коллективчик тут посплоченнее, не разобранная деревня. Могут так бока намять, что потом в армии служить больше не придется. Организуют досрочный дембель, по здоровью. А лейтенант уже никого не остановит. Вот, правда, у Холодца пистолет. Что внушает некоторую уверенность. Не позволит же он им драться. Поглядел на майора, сидящего у отдельного костерка и охраняющего свою жрачку, сука. Потом посмотрел на Витька с Лехой и на надоенное молоко, что им досталось.

– Иди, иди, – подбодрил Леха, который не мог долго на белой водичке. – Сам не знаю, зачем я за корову заступался сегодня. Жрать охота, – выл он.

Валетов пошел. Надо сказать, Холодец с радостью принял визитера. У него уже были готовы для обмена две банки. Бартер состоялся. Но, обидно, поблизости оказался ефрейтор Петрушевский, который тут же подсел к Забейко. Дембель не дал разливать молоко по другим плошкам и тоже пошел к начштаба, мечтая заполучить консервы. Но Холодец встретил дембеля холодно.

– Чего надо, чего хотел?

– Давайте поменяемся, товарищ майор. Вот у вас консервов много. А я вам молока свежего принес.

Показывая на котелок, который ему передал Валетов, Холодец, улыбаясь, ответил:

– У меня сыроварни с собой нету. Куда мне столько.

Утро следующего дня выдалось хмурым. Рыбаки медленно поднимались, отходили в сторону от потухших кострищ. Отливали. Умывались водой из фляжек, принесенной водоносами. Забирали червей, собранных Багором и Замором еще вчерась.

Валетов подошел и стал будить сонного Балчу. Тот поднялся и стал виновато нашептывать на ухо Фролу:

– Никому не говори, пожалуйста, вот вчера вечером...

Валетов отпрянул от него на шаг и нахмурился.

– Ты что, втайне ото всех обосрался?

– Да нет, – снова Тимур подошел ближе. – Удочка, она как-то ночью сама в костер попала. Все сгорело – и удилище, и леска.

– А крючок остался? – вытаращил глаза Фрол.

– Не нашел пока в золе. Вот сейчас уже светло. Сейчас я разгребу и поищу.

Плюнув, троица направились к реке без Балчу. Придурок, ей-богу придурок. Они надеялись отработать сегодня еще лучше, чем вчера. Молоко – все же вещь. А рыбы наловят обязательно, целую гору.

Простаков, не успевший за ночь выспаться толком, топал впереди как проводник. Витек беспокоился, как бы не начался дождь. И рыбалка бы не превратилась в сущее наказание. А рыбачить придется все равно, так как иного источника пропитания у них нет. И единственное, на что они могут быть еще способны, так это на набег. Выследить деревенское стадо, связать пастуха и увести еще одну корову, которую уже неминуемо забить в лагере и нажраться. Его передернуло. Сладкие мысли приходилось гнать прочь.

Валетов с силой ткнул Простакова в спину так, что тот споткнулся, но не упал.

– Эй, Чингачгук, ты куда нас ведешь? Мы уже топаем на полчаса дольше, чем вчера.

Простаков огляделся. Посмотрел на небо.

– Что-то я не заметил.

– Не заметил он, – скривился Фрол.

Простаков подошел к Резинкину и посмотрел на его часы, так как своих не носил. Часами со стрелками можно без труда пользоваться как компасом, если знать, как по небу движется солнце. Ориентированием на местности и занялся Простаков.

– Извините, немного влево забрали.

Маленький кулачок теперь врезался в область печенки.

– Ты чего, здоровый, совсем сдурел! Сейчас самый клев!

Определив поправку, Леха уверенно стал удаляться. Фролу и Витьку пришлось двигаться за ним, так как они оба в лесу вообще не ориентировались. Приходилось надеяться на гиганта. Ведь свои черепушки к ориентированию они никогда не прикладывали.

Можно вернуться. Но тогда Забейко так пробьет фанеру, что три дня охать будешь. А Простаков не заступится, потому как будет на реке рыбачить. И потом ничего никому не сделает. Скажет только, что его надо было слушать. В конечном счете, он на самом деле человек леса.