Да, это мой значительный вклад в будущее человека, что женщины находятся на том же уровне, что и мужчины, — в духовном аспекте нет вопроса неравенства.

Вы можете видеть здесь смех, слезы и радость, это было невозможно в коммуне Будды. Это было невозможно в коммунах Махавиры. У них были отдельные коммуны для женщин, но они подвергались всевозможным унижениям. Даже только что родившийся саньясин-мужчина в джайнизме должен быть уважаем семидесятилетней саньясинкой. Она уже семьдесят лет саньясинка, но она должна склониться перед мужчиной, который только что стал саньясином, потому что он — мужчина.

И хотя мужчины работали для своего просветления, женщины не работали непосредственно для просветления, они работали, чтобы сначала достичь мужественности, потому что невозможно миновать мужественность: сначала вам предстояло стать мужчиной и только потом — просветленным.

Так что они выглядели как монахи и монахини, но их цели были тотально различны. У мужчины уже был гораздо более высокий духовный статус, который женщина практиковала в этой жизни, чтобы достичь следующей — она отставала на одну жизнь. И это все вздор. В том, что касается духовности, нет вопроса о мужчине или женщине, потому что это не вопрос тела или биологии, это даже не вопрос ума или психологии.

Это вопрос существа, а у существа нет половых различий. Души не являются мужчинами или женщинами, один и тот же метод приведет и мужчину к своему внутреннему «Я», и женщину. Вопрос вовсе не в этом… потому что все дело в свидетельствовании. Что вы свидетельствуете — не вопрос: важно — свидетельствуете ли вы женское тело или мужское, женский ум или мужской, не имеет значения; акцент на свидетельствовании — а у свидетельствования нет пола.

Даже великие люди, подобные Махавире и Гаутаме Будде, оставались в каком-то смысле частью мира, где господствовали мужчины, и они не могли против этого бунтовать. Сейчас мужчина и женщина впервые вместе, работают над одним и тем же переживанием, и, естественно, когда противоположные энергии работают вместе, возникает больше игривости, больше юмора, больше смеха, больше любви, больше дружелюбия — тех качеств, которые делают нас человечными.

Старые святые были почти бесчеловечными, сухими. Быть сочными противоречило их духовности. Сочность, по моему мнению, сама основа духовности; если духовный человек не может быть сочным, тогда кто может? Если те люди, что находятся в поиске предельной истины, не могут праздновать, тогда никто другой не имеет права праздновать. Но все традиции настаивали не на праздновании, а на воздержании, и с помощью воздержания они порождали в людях такие психологические расстройства, что вопрос духовного роста не стоял.

Изначально вы должны быть психически здоровы — они были психически больны.

Я хочу, чтобы мои люди были естественно, биологически, физиологически, психологически — на каждом уровне — здоровы. Только тогда, здоровыми шагами, они могут двигаться к здоровой духовности. И их духовность не будет ничему противостоять, их духовность будет включать все, что ниже ее. И, как следствие, она будет гораздо богаче.

Для меня духовность, которая делает вас беднее по всем направлениям вашей жизни, — это медленное самоубийство. Это не духовно. Это не случайное стечение обстоятельств, что все старые духовные традиции настроены против меня: то, что я пытаюсь сделать, — это вырвать их с корнем до самого основания. Если мне это удастся, тогда десятки тысяч духовных прошлых окажутся неверными.

Поэтому мой эксперимент принципиальный, безусловный, судьбоносный, и, по моим ощущениям, ревность можно преодолеть только тогда, когда существует возможность для ревности; секс можно преодолеть только тогда, когда существует возможность для секса: все что угодно можно преодолеть только тогда, когда существует возможность.

Старые традиции пытались ввести людей в заблуждение, разделив их, и не было самих возможностей, и мало-помалу монахи и монахини начали верить, что они вышли за пределы ревности, вышли за пределы секса. Реальность же была полностью противоположна: они не вышли за пределы, они подавили с помощью всевозможных религиозных ритуалов. Женщина подавила все то, что нуждается в мужчине; мужчина подавил все то, что нуждается в женщине, и так глубоко, что они сами перестали осознавать, что оно есть.

Китайская история гласит: одна женщина много лет служила мастеру. Он жил в хижине за городом, а эта женщина была очень богата, она приносила ему самую изысканную пищу и обеспечивала его всем необходимым. Ему не нужно было просить подаяние: эта женщина сама приносила все в его хижину. И он стал очень великим святым.

Женщина состарилась. Накануне смерти, всего за один или два дня, она сильно заболела и почувствовала, что пришло ее время. Она позвала из города проститутку — очень красивую женщину — и сказала ей: «Какой бы ни была твоя цена, я заплачу, но мне нужна одна простая вещь. Посреди ночи пойди к тому монаху, которому я поклонялась всю свою жизнь. Он думает, что вышел за пределы секса, я тоже в это верю, но не было никакой возможности проверить.

Иди в полночь — он в это время медитирует — постучи в дверь, зайди внутрь. Сбрось с себя одежду, обнажись и запоминай все, что он скажет или сделает, потом возвращайся ко мне. Какая бы ни была твоя цена, я заплачу».

Проститутка ответила: «В этом нет ничего сложного». Она ушла, постучала в дверь, монах открыл. Она в то же мгновение сбросила свое одеяние — на ней было одно платье — и предстала, обнаженная, перед монахом.

Монах закричал: «Что ты делаешь!» — задрожал и, прежде чем женщина смогла ответить что-либо, выбежал за двери. Она вернулась к старой женщине и сказала ей: «Ничего особенного не произошло. Он открыл дверь, я сбросила одежду, он задрожал, закричал: „Что ты делаешь? Зачем ты сюда пришла?“ — и через открытую дверь сбежал в лес».