Однажды я сидел в одиночестве возле Ганга в Аллахабаде, в очень уединенном месте, и увидел, как мужчина прыгнул в реку. Я подумал, что, наверное, он купается, но он начал кричать: «Помогите! Спасите меня!» — он тонул.

Я не верю, что можно кого-то спасти, но я подумал, что это не тот случай. Поэтому я прыгнул вслед за ним и вытащил его. Это было трудно, он был большим и толстым, но кое-как я его вытащил. А он начал злиться на меня.

— Зачем ты меня спас? — воскликнул он.

— Ничего себе! Ты же кричал: «Спасите! Помогите!» Я не тот, кто спасает, но здесь больше никого нет, и я подумал, что это не та ситуация. Но почему ты злишься?

— Честно говоря, я хотел покончить с собой, — ответил он.

— Тогда, — спросил я, — почему ты начал кричать: «Помогите! Спасите!»? Ты должен был покончить с собой — я бы не побеспокоил тебя. Я просто сидел в тишине, я не мешал тебе.

— Ничего не поделаешь. Я хотел покончить с собой и с полной решимостью прыгнул. Но, когда меня коснулась холодная вода, я обо всем забыл. А когда я начал то погружаться, то всплывать, я не знаю как, но я начал кричать: «Помогите! Спасите!»

— Не волнуйся. Подойди сюда.

— Ты это о чем?

— Просто подойди ко мне поближе.

Он подошел. Я толкнул его обратно в воду. Он погрузился, но потом снова начал кричать:

— Спаси меня! Помоги мне! Что ты делаешь?

— Теперь я не буду переживать. В первый раз я ошибся — пожалуйста, прости меня за ту ошибку. Теперь я буду просто здесь сидеть и смотреть, как ты кончаешь жизнь самоубийством.

— Это не так, — вскричал он, а было сложно говорить что-либо, потому что он то уходил под воду, то всплывал. — Это не шутка! Спаси меня. Я не хочу кончать с собой!

Кто-то другой прыгнул в воду и спас его.

— Не делай этого, потому что этот человек хочет покончить с собой.

— Нет, я бросил эту затею, — сказал тот человек. — Это слишком сложно, я найду способ попроще. Постоянно то вверх, то вниз — это для меня чересчур.

— Я могу подкинуть тебе хорошие идеи, как покончить с собой.

— Ты очень странный человек. Сначала ты толкаешь меня в реку — я никогда не думал, что кто-нибудь может это сделать.

— Я взял и сделал… когда я понял, что поступил неправильно, я должен был это исправить. Я вернул тебя в исходное положение. Но я могу предложить тебе вариант получше. Совсем недалеко отсюда проходит железная дорога, ложись на рельсы. Это железнодорожный узел, достаточно большой; каждую секунду там проходят поезда.

— Это хорошая идея, но в данный момент я голоден.

— Дело твое. Ты можешь пойти домой, поесть, а если ты боишься, что поезд припоздает, возьми с собой второй завтрак. Ложись на рельсы, положи завтрак рядом; если поезд будет задерживаться, ты сможешь подкрепиться. Я могу дать тебе любой совет, но делать за тебя ничего не буду.

Каждый имеет право прожить свою жизнь согласно своему собственному свету.

Мы можем сделать этот свет ярче, но, отрезав человеку голову, вы не поможете ему стать религиозным. Раздавая хлеб, предлагая услуги, или работу, или образование, открывая больницу, вы не помогаете людям стать религиозными; вы просто играете в игру с массами, а это политическая игра — массовая политика.

Не так давно я рассказывал, что в средневековье по приказу папы убивали тысячи женщин, потому что они были ведьмами. И каков был критерий? Как они определяли, что женщина — ведьма? Критерий был таков, что любой мог сообщить, что эта женщина — ведьма, и тогда эту женщину пытали, пока она не сознавалась, что ведьма. И это признание означало, что у нее был контакт, сексуальный контакт с дьяволом. И как только она признавала это, ее сжигали. Они принуждали ее признаться, пытали ее, а затем наказывали.

Существовали специальные суды, организованные папой; любая женщина или мужчина могли сообщить суду, что они хотят развода. В средневековье был только один путь: женщина должна была признаться, что мужчина импотент, или сам мужчина должен был признаться, что он импотент.

И когда суд разбирал такой случай, собирались большие толпы, чтобы посмотреть на эту сцену — все вуайеристы, не было ни одного свободного места. Все судьи, епископы и кардиналы занимали свои места — это было для них отличным развлечением. Мужчина должен был раздеться и перед толпой доказать, есть у него потенция или он импотент. Если он говорил, что у него потенция есть, а его жена говорила противоположное, он должен был предъявить свой эрегированный пенис суду. Что это за религия, и что они делают?

Прежде всего, это на самом деле трудно, когда за тобой наблюдает толпа и ты боишься — это очень деликатный вопрос. Даже мужчина, у которого все в порядке с потенцией, может не добиться эрекции, когда за ним в глубокой тишине наблюдает такое множество соглядатаев.

А если у него была эрекция, ему нужно было сделать следующий шаг: извергнуть семя прямо там, перед судом. Но и этого было недостаточно. Был последний, третий шаг: он должен был перед судом заняться любовью со своей женой. Что это за мерзость во имя религии?