Две тысячи лет все это служило опорой, не имеющей никакого отношения к религии. Даже если вы можете ходить по воде, что из этого? — вы будете просто глупо выглядеть. Если вы можете превращать воду в вино, вы окажетесь за решеткой, потому что вы совершаете преступление. Рождение у матери-девственницы сделает вас незаконнорожденным, а не великим богом. Столькие люди умирали во времена Иисуса: если он был способен возвращать людей к жизни, то, похоже, он был очень скуп, ни капли щедрости. Он воскрешает только одного человека — своего личного друга. Заговор очевиден. Лазарь — его личный друг, и все это чудо подготовлено заранее, если оно вообще имело место быть.

Он не был мертв. Две сестры Лазаря были последовательницами Иисуса: они поместили его в пещеру и стали ждать Иисуса. Иисус пришел через четыре дня, а за четыре дня тело стало разлагаться, оно смердело. И Иисус просто позвал его: «Лазарь, выходи!» И, похоже, что Лазарь был абсолютно готов, просто ждал; и он вышел из пещеры.

Если бы человек был способен воскрешать мертвых, он должен был бы продемонстрировать… Должно быть, умерло много людей, он мог бы оживить их. Почему именно друг? В чем смысл? — Лазарь даже не изменился после того, как его воскресили из мертвых. Мы ничего не слышим о нем: что он трансформировался, что у него началась теперь новая жизнь. Ничего не случилось: он остался тем же человеком, с той же отвратительной завистью, ревностью, глупостью, бесчувственностью. На него не снизошел свет.

Даже воскрешение Иисуса абсолютно поддельное. Я видел его могилу — она находится в Кашмире, в Индии. Он прожил в Кашмире до старости, до ста двенадцати лет. Иудейская семья, а иудеи — большая редкость в Индии, и по ту пору заботилась о двух могилах. И это очень странное совпадение: Моисей умер в Кашмире, и Иисус тоже умер в Кашмире. А причина этого совпадения в том, что кашмиряне, по сути, и есть иудеи. Они представляют собой одно из племен иудеев, которое заблудилось, пока Моисей искал Израиль.

Это длилось сорок лет. Через сорок лет почти все, кто отправился с ним в путь, либо умерли, либо были на грани смерти, были слишком стары; в силу вошло новое поколение. Да и Моисей устал блуждать вдоль и поперек по пустыням Среднего Востока. Каким-то образом он убедил людей: «Это Израиль, обетованная земля Божья».

В ней не было ничего прекрасного. И иудеи не простили Моисею — потому что он прошел все нефтяные земли. И они никогда не простят ему; иначе сегодня иудеи были бы самыми богатыми людьми в мире, вся нефть принадлежала бы им. А этот великий пророк, Моисей, не смог увидеть текущую под землей нефть и предсказать будущее. Они оказались в Израиле, в бесплодной местности.

Мне кажется, из-за того, что новое поколение было очень недовольно Моисеем, он, просто в качестве отговорки, оставил их обустраиваться в Израиле, а сам сказал: «Я поищу то племя, которое заблудилось в пустыне». И, следуя по пути того племени, он добрался до Кашмира; они обосновались именно там.

Кашмир, безусловно, похож на Божью землю. Это рай на земле. Когда первый мусульманский захватчик Индии, Бабур, достиг Кашмира, он не мог поверить своим глазам. Он прожил свою жизнь в пустыне, и после этого увидеть буйство красок Кашмира… Не задумываясь, он сказал: «Если рай вообще существует, то это здесь и только здесь».

Даже сегодня вы убедитесь, что кашмиряне больше похожи на евреев, чем на индийцев. Джавахарлал Неру, первый премьер-министр, был по происхождению кашмирянином, он выходец из того же рода; Индира Ганди — только посмотрите на лицо, посмотрите на нос. Они все кашмиряне.

Моисей добрался до племени, и он увидел, что они нашли Израиль, но было слишком поздно. Должно быть, он был очень стар; было слишком поздно признавать свою ошибку. Да пророки и не должны признавать, что они ошиблись, они непогрешимы. И он поселился там и умер в Кашмире.

Иисус тоже добрался до Кашмира. Он был распят, но иудейский способ распятия таков, что обычно здоровому человеку требуется сорок восемь часов, чтобы умереть на кресте, потому что смерть наступает вследствие медленного вытекания крови из рук и ног. А Иисусу было только тридцать три, и он был вполне здоров и молод.

Это был заговор с Понтием Пилатом, потому что Понтий Пилат не был иудеем, он был римлянином, а Иудея находилась во власти Римской Империи. Он не понимал, что было не так в Иисусе. Он не совершил никакого преступления, и если он передвигается на своем осле и говорит людям: «Я единородный сын Божий», то, если тебе хочется ему верить, верь; если тебе не хочется ему верить, ты не обязан. Но он не уголовник.

Самое большее, можно было подумать, что он слегка чудаковат, фантазер; или что он просто шут. Должно быть, он и выглядел как шут — разъезжая на осле в сопровождении двенадцати глупцов, ни у кого из которых не было никакого образования, ни у кого из которых не было никакого представления о том, что такое религия. Это было посмешище! Люди смеялись и веселились — в этом не было ничего, что можно было бы воспринять серьезно. Понтий Пилат не хотел распинать Иисуса, поэтому он дал распоряжение — потому что он чувствовал, что распинает действительно невинного человека, — чтобы Иисуса приковали к кресту в пятницу как можно позднее. Это откладывали и откладывали, и когда в итоге его приковали к кресту, он оставался там только шесть часов. Никто никогда за всю историю не умирал на иудейском кресте всего лишь за шесть часов.