Начните с себя. Не судите других. Не принимайте их стороны за всю их личность и раскройте свою целость. И постепенно вы сможете видеть лучше, и вы не будете чувствовать обиду, если кто-то будет судить — это его проблема.

Ошо, обычно мне нужен был целый стакан вина, чтобы напиться, но прошлым вечером я совершенно опьянел всего от одной трети стакана. Что здесь происходит?

Еще немного — и ты начнешь напиваться пустым стаканом. Когда ты начнешь напиваться пустым стаканом, просто напомни мне. Ты приближаешься!

Так напиваюсь я.

Ошо, Ричард Вильгельм, который перевел «И-Цзин» с китайского на немецкий, вернулся в Вену очень возбужденным, после того как провел тридцать лет в Китае. Он проконсультировался у своего друга, Карла Гюстава Юнга. Диагноз Юнга был таков, что Вильгельм в критическом состоянии. Он отбросил немецкую культуру и принял китайскую, весь комплекс — религию, образование и все остальное.

Юнг сказал: «Та часть, которую ты принес в жертву, возвращается как приносящий жертву, подавленная часть возвращается назад как подавляющий».

А Вильгельм любил китайскую культуру, он даже поклонялся ей, но его уму это абсолютно не помогло. Он умер от этого кризиса.

Ницше, человеку, который написал: «Из хаоса засияет она — танцующая утренняя звезда», также не повезло. Он сошел с ума.

Нижинский безгранично использовал свое тело и также сошел с ума.

Похоже, что один только ум или одно только тело не может вас никуда привести. Ошо, мистический опыт — это крылья, которые унесут ум, тело и сердце в не-спящее состояние? Ты и есть танцующая утренняя звезда, которая пришла с Востока, чтобы зажечь огонь в мире — или, скорее, в бунтарях мира?

Ричард Вильгельм, безусловно, умер в очень сильных мучениях. Он был гением, и, проведя тридцать лет в Китае, он осознал тонкость и изящество, которые совершенствовала китайская культура на протяжении тысяч лет.

«И-Цзин»— удивительная книга.

На Востоке много таких книг, которые дают вам некоторое представление о вашем будущем и о вашем прошлом.

Кризис состоял в том, что он был образованный, воспитанный по западному образцу, на немецкой культуре, которая не верит в прошлые жизни, которая не верит, что будущее можно увидеть. Но тридцать лет — это долгий период, и в то же время, чтобы стать настоящим знатоком китайского языка, это минимум времени, который необходим.

Он полностью посвятил себя этому. Результатом стала шизофреническая личность, он стал двумя людьми — одним, который уехал в Китай, и другим, который приехал из Китая.

Тот, что уехал в Китай, был совершенно западным человеком, и цель его состояла только в том, чтобы перевести книгу, но, переводя книгу, он все больше и больше погружался в нее. Вся западная культура стала выглядеть карликовой по сравнению с китайской проницательностью Дао. Поэтому начала расти вторая личность, и через тридцать лет она стала вполне зрелой. Но первая личность не была стерта.

И Карл Гюстав Юнг, великий психоаналитик и его друг, провел диагностику, но диагностика — далеко не лечение.

Что было нужно Вильгельму — это медитация, которая могла бы соединить в нем Запад и Восток. Он разрывался. Его логика говорила одно, но за тридцать лет он увидел, что в жизни есть нечто большее, чем логика, и люди проживали это, испытывали это. Но это было только интеллектуальное понимание, это не было проникновение.

Если бы он эти тридцать лет медитировал, катастрофы удалось бы избежать, и гениальный ум значительно помог бы сближению Востока и Запада.

Но он был слишком увлечен изучением языка и переводом «И-Цзин». Он совсем забыл о том, что такая книга, как «И-Цзин», не обычная книга, эта книга родилась из глубоких медитативных озарений. Она не интеллектуальная, она интуитивная.

Ему удалось перевести дословно, но он упустил то, что книга тотально отличается от всех остальных книг, которые он знал раньше. Они были результатом ума, интеллекта.

Эта книга не была результатом интеллекта. Это породило хаос в его существе.