– А в чем ты тогда уверен, боярин Ермень?

– В том, что грядут страшные времена, – холодно глянул на двоюродного брата сын Приама. Волох медленно поглаживал ладонью бритый наголо подбородок, видимо, прикидывал в уме, какую выгоду можно извлечь из сведений, полученных от Ерменя. Князь Биармии готовился бросить вызов сразу и сыну Яртуру и отцу Коломану. Для него любое лыко было в строку. Даже такое гнилое, как Студень. Именно о Студене он и завел речь.

– Ты и ему привез письмо?

– Привез, – не стал скрывать Ермень. – Твой брат его прочел и выругался. А меня он пообещал вздернуть на воротах замка, если я еще раз появлюсь в Цепене.

– А как ты попал в его замок?

– Меня проводила туда ведунья Мораны.

– Значит, Студень помирился с дочерью бога Семаргла? – спросил Волох.

– А что еще остается демону, кроме верной службы царице ночи. Выбор у него невелик. Но я не исключаю, что у сына тролля Ильма есть и другой, куда более могущественный покровитель.

– Ты имеешь в виду Вия? – догадался Волох.

– Бог Смерти не желает уступать свой трон самозванцу. Видимо, у него пока достаточно сил, чтобы противостоять Слепому Беру.

Князь Волох поднялся и в задумчивости прошелся по комнате. Ермень смотрел на двоюродного брата без всякого сочувствия и даже слегка злорадствовал в душе. Похоже, эти люди, и сам Волох, и княгиня Турица, и рахман Коломан, своим непомерным властолюбием и неразборчивостью в средствах пробудили такие силы, совладать с которыми им не дано. Князю Биармии очень скоро предстоит самому в этом убедиться.

Яртур приедет в Себерию? – спросил Волох у боярина.

– Думаю, да, – кивнул Ермень. – Темник Хмара уже отправил ему приглашение на свадьбу.

– Ты уверен, что Хмара не предаст?

– Уверен. Княгиня Турица завладела не только его телом, но и душой.

– Сколько, по-твоему, нам нужно людей, чтобы захватить Бранибор? – спросил Волох.

– Если нам откроют городские ворота, то хватит десяти тысяч, – пожал плечами Ермень. – А если нет?

– Тогда и ста тысяч будет мало.

– У меня есть основания полагать, что боярин Бутуй появился в замке Кремень не случайно, – задумчиво проговорил Волох.

– А разве Бутуй здесь? – удивился Ермень.

– Представь себе, – усмехнулся Волох. – Боярин утверждает, что на него напали орики.

Они утопили его ладью и перебили людей. А он сам якобы спасся чудом. – Странно, – пожал плечами Ермень. – Студень ни словом не обмолвился об этом происшествии. Впрочем, сын тролля вообще не склонен к хвастовству.

– Не исключено, что Бутуй подослан к нам Яртуром, заподозрившим неладное. Будет обидно, потерять все накануне победы.

– А что мешает тебе допросить его с пристрастием? – нахмурился боярин.

– Возможно, он прибыл в Биармию не один. Попробуй разговорить его, Ермень. Выясни, что его интересует. И что он вообще знает о наших приготовлениях.

– Хорошо, – не стал спорить сын Приама. – Я попробую.

Боярин Бутуй при виде старого знакомца расцвел как маков цвет. Ермень не видел аса почти двадцать лет и пришел к выводу, что Бутуй за минувшие годы хоть облинял изрядно, но ума еще не растерял. Конечно, аса не на шутку встревожил странный брак единственного сына. Ничего удивительного в этом не было. Асы вообще крайне подозрительно относились к оборотням, а уж тем более к волкодлакам. Наверняка слух о браке Божидара с волкодлачкой Деваной переполошил всю Расену. Что вполне могло подвигнуть Бутуя на путешествие в далекую Биармию, дабы предотвратить большую беду, грозящую и ему, и сыну.

– Ну и что я теперь скажу кагану? – растерянно спросил у Ерменя Бутуй. – Я здесь такого наслышался, что у меня волосы встали дыбом. Ты мне скажи, боярин, зачем князю Волоху понадобилось объявлять лесную колдунью верховной богиней Биармии! Это же уму непостижимо. А как откликнутся на это волхвы Велеса? А волхвы Перуна?

– А кто тебе сказал такое? – удивился Ермень.

– Так Волох и сказал, – развел руками Бутуй. – А князь Хорс и царь Таксак только головами кивали в знак согласия. А разве княгиня Турица ничего не знает о выборе своего сына?

Говоря по чести, Ермень был удивлен этим странным известием не меньше Бутуя. Князь Волох ни словом не обмолвился о Деване в только что состоявшемся разговоре. Неужели решил скрыть от посланца своей матери столь важное событие? Или не посчитал его важным. Но ведь Бутуй прав, возвышение волкодлачки неизбежно приведет к сопротивлению со стороны волхвов Перуна, Велеса и Даджбога. О чем интересно думают князь Хорс и царь Таксак? Неужели они полагают, что отказ от прежних богов будет с радостью воспринят боярами и народом?