— Величайшее сокровище Двелла, — отозвался Гор. Фулгрим двинулся среди подвешенных цилиндров, его противоестественная плоть кожисто поскрипывала о битое стекло. — Тысяча поколений его лучших умов, навеки удержанных на пороге смерти в последний миг жизни.

Гор подал Аксиманду знак выйти вперед, и тот занял место по правую руку от Магистра Войны. Гор положил ему на наплечник свою когтистую перчатку.

— Вот Аксиманд, который руководил захватом округа Мавзолитика, — с гордостью произнес Гор. — Он сам немало заплатил за это.

Фулгрим повернулся к Аксиманду, и тот увидел, что преображение Фениксийца зашло гораздо дальше физической трансформации. В Фулгриме буйно расцвел тот нарциссизм, который, как всегда подозревал Маленький Гор, лежал в основе навязчивого стремления Детей Императора к совершенству. Ничто из сказанного им нельзя было принимать за чистую монету, и Аксиманд задумался, не доверие ли к Фулгриму привело Пертурабо к падению. Гор ведь наверняка не совершит подобной ошибки?

— Твое лицо, — произнес Фениксиец. — Что с ним случилось?

— Проявил беспечность рядом с клинком с Медузы.

Фулгрим протянул одну из верхних рук и взял Аксиманда за подбородок, повертев его голову из стороны в сторону. Прикосновение отталкивало и опьяняло.

— Лицо целиком срезало одним ударом, — сказал Фулгрим с завистливым восхищением. — Каково это было?

— Болезненно.

— Люций бы одобрил, — заметил Фулгрим. — Но тебе не следовало возвращать его на место. Только представь блаженство от боли каждый раз, когда надеваешь шлем. И нет ничего плохого в том, что ты стал бы меньше похож на моего брата.

Фениксиец двинулся дальше, и Аксиманд ощутил странную смесь облегчения и сожаления, что примарх более к нему не прикасается.

— Так ты говоришь с ними? — спросил Мортарион, изучая механизмы управления криоцилиндром. Техноадепт возле него повалился на колени, обделавшись и рыдая от ужаса.

Магистр Войны кивнул.

— Все, что знали эти люди, сохранено и перемешано с сотнями летописцев и итераторов, которые прибыли на этот мир после того, как Жиллиман вернул его в Империум.

— И что же они говорят?

Гор направился к мягко светящемся цилиндру, в котором навзничь лежало тело пожилого мужчины. Морниваль двинулся следом, и Аксиманд увидел, что оно завернуто в красно-золотое знамя с аквилой, а судя по чертам лица, человек происходил родом не с Двелла.

— Они пытаются ничего не говорить, — ухмыльнулся Гор. — Им не по вкусу, как изменилась Галактика. Они вопят и беснуются, стараясь не дать мне расслышать то, чего я хочу, однако они не в силах кричать постоянно.

Фулгрим обвил механизмы цилиндра змеиной нижней частью своего тела, приподнялся и уставился сквозь заиндевевшее стекло.

— Я знаю этого человека, — произнес он, и Аксиманд понял, что тоже узнал того, представив законсервированное лицо таким, каким оно было почти два столетия назад, когда его владелец высадился на борт «Мстительного духа».

— Артис Варфелл, — сказал Гор. — Его итерации в конце Единения внесли решающий вклад в умиротворение Солнечной системы. А его монографии о преимуществах, которые дает в долгосрочной перспективе внедрение в туземные культуры агентов- адвокатовперед прелюдией к согласию, стали обязательны к прочтению.

— Что он здесь делает? — спросил Мортарион.

— Варфелл входил в экспедиционные силы Тринадцатого, когда они добрались до этого мира, — произнес Гор. — Робаут очень хвалил его за бескровное воссоединение Двелла с Империумом. Однако вскоре после приведения к согласию сердце старика, наконец, начало отвергать омолаживающие процедуры, и он предпочел не продолжать их, а быть помещенным в Мавзолитику. Ему понравилась идея стать частью общей памяти целого мира.

— Это он тебе рассказал?

— В конце концов, — отозвался Гор. — Мертвые нелегко расстаются со своими тайнами, но я спрашивал без деликатности.

— И что же мертвецы этой планеты знают о богах и их роке? — требовательно спросил Фулгрим.

— Больше, чем мы с тобой, — сказал Гор.

— Что этозначит?

Гор прошелся между рядами криоцилиндров, притрагиваясь к некоторым из них и на мгновение останавливаясь, чтобы взглянуть на их светящихся обитателей. На ходу он заговорил, как будто пересказывая нечто несущественное, однако Аксиманд видел, что за натренированной беззаботностью скрывается важная суть.