Шум на лестнице - бригада подъехала, должен прибыть медэксперт с двумя санитарами и дактилоскопист.

Леша пошел встречать.

– Про еще один признак убийства, - напомнил ей я.

– Да. И едва ли не основной. Там в соседней комнате, - она махнула рукой за спину, через внутреннюю открытую дверь просматривалась вторая большая комната, - портрет Рембрандта. То есть - был портрет Рембранда… простите, опять неправильно сказала: там портрет Рембрандта, но не тот - оригинальный, а фальсификат. Понимаете?.. Фальшак.

Я понял, но на всякий случай ее слова повторил.

– Именно так, капитан.

– А как вы подмену определили?

В выражении ее лица почти ничего не изменилось, но эта маленькое «почти» показало, вполне ясно, что я ляпнул откровенную несуразицу.

– Во-первых, я сама художник. Во-вторых, знаю здесь всё наизусть. В-третьих, есть вещи, которые сразу бросаются профессионалу в глаза. Это не тот портрет.

Она вдруг потеряла прямую осанку, красивое ухоженное лицо изменило возраст, добавив сразу лет семь, - скрывавшееся нервное напряжение вышло наружу.

И обстановка вокруг изменилась от приехавшей компании - громкой, нецеремонной…

– Можно я оставлю ключи и поеду домой?

– Конечно.

Держать и расспрашивать человека в таком состоянии глупо, даже если отбросить соображения элементарной гуманности.

К десяти вечера мы все-таки добрались до Эрмитажа.

Но на квартире задержались еще около часа после ухода Марины. На прощание дактилоскопист попросил у нее «пальчики».

Труп скоро увезли, медэксперт почти сразу сказал, что в отравлении цианистым калием он не сомневается, смерть произошла почти мгновенно. Каким-то образом он заметил, что человек попытался подняться, но рухнул в кресло, откинувшись на спину.

– Дам дополнительную информацию после вскрытия, но на что-то новое-интересное особенно не надейтесь.

Дактелоскопист приступил к своему делу, а мы отправились рассматривать квартиру.

Трехкомнатная, две большие, одна меленькая.

В маленькой тоже кое-что стояло и висело, но обстановка тут была, так сказать, домашней. Небольшой письменный стол, кресло с торшером и удобная софа - этакое место отдыха хозяина от своего собственного музея.

Зато вторая большая комната оказалась интереснее первой.

Иконы - Лешка насчитал тридцать семь; несколько крупных крестов - пара из них таких древних, что восстановлены только частично; кубки церковные, в том числе с отделкой полу- или совсем драгоценными камнями, - эти были заперты в шкафу со стеклянными, но очень толстыми стенками; еще какие-то церковные атрибуты.

В иконописи я до сих пор ничего не понимаю, тогда - тем более, но от такой их близости и обилия что-то вроде раболепия мы ощутили - в хорошем смысле, вроде чувства высшего, надчеловеческого у нас возникало.

И время за этими осмотрами пролетело совсем незаметно.

Пошли на кухню, чтобы выпить чаю.

Приготовили быстро и позвали эксперта.

– А я как раз, слава богу, закончил. Тут, ребята, поработал вполне серьезный человек… ух, запах-то какой, что за чай?

Леша ткнул пальцем на банку с китайскими драконами.

Чай, вправду, оказался совсем особенным, и явно в нем были бодрящие компоненты.

Попили немного и эксперт продолжил:

– Значит так, на ручке внутренней двери отпечатки только покойного и племянницы. А с кофейными делами совсем интересно. Кроме чашки покойного - там его отпечатки - остальное затерто. На кофейнике и второй чашке ничего нет. И сразу скажу, бесполезно брать из второй чашки остатки на анализ слюны.

– Как так?

– А так, Дмитрий, что чашечку сначала промыли, потом протерли, принесли, держа через платок, и плеснули в нее чуть из кофейника.

– Это как вы определили?
– Леша даже слегка обиделся от такой проницательности.

– Двадцатилетний опыт подсказывает кое-что. Но вы всё равно проверьте.

– Конечно проверим, иначе нам начальство по головам настучит.

Можно было уходить.

Я позвонил в местное отделение и поставил квартиру на охрану, предупредив - если что, нестись сюда сразу стрелой.

Потом аккуратно упаковали как «вещественное» вес кофейный набор, и мародер Лешка прихватил банку с тем самым чаем.

Бухнулись за столик в «Эрмитаже», заказали сосиски - они дешевые - и по графину пива.

По дороге, мне показалось, за нами вяжется синий фордик, и когда выехали на Петровку, он обозначился сзади. Потом мы пошли в контору, про фордик я забыл, и он о себе не напомнил, когда через пятнадцать минут мы наискосок перебегали улицу сюда в «Эрмитаж».

А сейчас почему-то отметил, что через столик от нас устроился лысоватый крепкий мужик годов под сорок… но больше интересовало, что сейчас нам поесть принесут и пивка.