Я сходил на кухню поставил греть кипяток и вернулся.

Лицо у нее, действительно, стало менее анемичным, но главным его выражением была тоска.

– Скажите, Марина, кто из знакомых вашего дяди мог запросто зайти к нему?

– А почему вы считаете, что запросто? Могла быть предварительная договоренность.

– Но он ведь ожидал вас.

Она пожала плечами:

– Ближе к вечеру. А раньше мог назначить кому-то получасовую встречу.

Аргумент меня немного смутил.

Впрочем, сразу появился и контраргумент: вряд ли такие преступления совершаются «сходу» - получив приглашение, некто прихватил быстренько яд, сумку с фальшивым Рембрандтом, и вперед?

– А из тех, кто мог вдруг зайти ненадолго, - таких немало. Дядя не был подозрительным, а контакты имел большие, и все эти люди - не кто попало. Впрочем, я составлю вам список людей наиболее близких. Вы их как станете проверять, через отпечатки пальцев?

От ответа я уклонился:

– Список в любом случае будет очень нелишним. А враги у него были?

– Дмитрий, какое отношение это может иметь к краже Рембрандта?

– Вы правы. Но всё же?

– Конечно, были. Но скорее, я назвала бы их «недоброжелатели».

– И тоже можете список?

– А он почти совпадет с тем первым. В этом мире преуспевающих антикваров никто друг друга не любит.

И опять заговорила про заявление - что нет, так не может быть…

Ощущение явилось совсем ниоткуда, но отчетливое - ей сейчас безразлично всё остальное, и вчерашняя дядина смерть, и мои вопросы.

Я достал из своей папочки листы бумаги, ручку и начал диктовать шапку заявления.

Почти дописав, она остановилась и подняла голову.

– Сын… у него от первого брака сын. Ему ведь достанутся оба дорогих ресторана.

Чайник напомнил о себе тонким далеким свистом.

Вернувшись в контору, я обо всем доложился и получил от подполковника не вдохновляющую информацию - справку от МТС: звонков покойному, кроме одного из ресторана - около трех часов дня, других звонков не было. Надеялись мы, что тут сможем за ниточку потянуть - не вышло.

День потратился на заполнение отчетных бумажек, которые у нас очень любят. Вечером пиво пить не пошли, а отправились по домам.

Вертелся в голове со вчерашнего дня вопрос - почему жених Марины установил за ней наблюдение? А сейчас, после откровенно горестной ее реакции, вопрос стал особенно беспокоить.

Повышенная подозрительность?.. Что-то такое произошло со стороны первой жены, сформировав комплекс недоверия?.. Или была реальная информация о наличии у нее «друга»? Сотрудники Аркадия, как вчера договорились, будут продолжать за ней наблюдение еще две недели, как указано и проплачено по контракту.

Стоп!

Я даже остановился.

Кто сказал «стоп»?.. С чего это вдруг?..

Постоял где-то в середине Страстного бульвара, поводил глазами по ветками голых деревьев… люди, убегая от холода, спешили к метро, и я, не обнаружив в голове никаких новых мыслей, поспешил туда же.

Отец приехал из Питера, где был несколько дней по адвокатским делам, брат пришел, ожидали меня.

Ужинали, атмосфера, как обычно, была веселой.

А за чаем я начал рассказывать про новое дело; не без задней мысли, что два недюжинных интеллекта подскажут чего-нибудь.

У обоих история вызвала интерес.

– Кто она по профессии - что так быстро разобралась с фальшивым Рембрандтом?
– спросил брат.

Я рассказал со слов Аркадия Николаевича:

– Художник, закончила Суриковский институт. Где работает, пока не выяснено. Саму расспрашивать при таких тяжелых для нее обстоятельствах я не стал, но за последнюю неделю два раза ездила в Исторический музей, что на Красной площади, и один раз в антикварном магазине картину покупала. Судя по всему, в основном дома работает.

– А к дяде за эту неделю она заезжала?

– Дней пять назад. И в чехле ему какую-то картину привозила.

Вмешался отец:

– Ты, Дима, возьми в Суриковском список ее одногруппников и разузнай через двух-трех, с кем она больше дружила, с кем сохранились контакты.

– Но у нее алиби.

– Я про другое. Кто-то из ее друзей мог быть вхож к дяде. Это ведь уже опытные художники, кто-то наверняка занимается коллекционированием.

– Очень правильно, - поддержал брат.
– И вот фальшивого Рембрандта давайте обсудим. А зачем этот фальшак вообще был сделан?

– Тут проблема, - согласился отец, - ну украли бы и украли, зачем подменять? Причем сделать хорошую фальшивку - немаленькая работа. А?

Оба посмотрели на меня, как учителя в школе.

– М-м… чтобы не искали этот портрет.

Брат поморщился:

– Вывод только частично правильный.

– А какой нечастично?

– Портрет крали не имея клиента для реализации, понимаешь? Если бы имели, просто сняли бы со стены, и он вчера уже был бы продан, а сегодня из России вывезен.