Задумчиво обвожу глазами торговую площадь. Где бы прикупить путеводитель по этому дурацкому миру?

— Пирожки с картошкой! — пошла на второй круг по площади торговка. Эх, была, не была! Помирать, так хоть на сытый желудок!

Быстренько поспрашивав у прохожих, где находиться ближайший ломбард, захожу в нужную лавочку и без зазрения кладу на стойку кольцо из личных запасов принцессы.

Продавец, мужчина предпенсионного возраста, скептически осмотрел сначала на меня, потом кольцо, потом еще раз меня.

— Да украла, украла! — честно сознаюсь.

Не знаю, что оценил мужичок — наглость или честность. Но кольцо перекочевало под прилавок, а передо мной на стойку легло пять монет, с невнятным изображением толи толстой птицы, толи страшной женщины, толи недокормленного дракона…

Хотя щекастая торговка, приняла их не обратив никакого внимания на некачественную чеканку. Достаточно удобно пристроившись на ближайшем заборе, я глотала свежие пирожки почти не жуя и радовалась жизни.

Опираясь на богатый опыт авторов разного рода бессцелеров, в таких ситуациях главный герой должен либо предаваться горьким слезам или взять себя в руки и пойти громить врагов. Памятуя на опыт или фантазию все тех же авторов, в главном герое должна еще проснуться неведомая сила при помощи которой он завоюет весь мир и докажет… Собственно что и кому должен доказывать герой тема скользкая и абстрактная.

Стряхнув крошки, я задумчиво повертела руками перед глазами.

— Сим-салабим? Ахалай-махалай?

Ничего!

В руках фаервол не возник, земля не дрогнула, еще один пирожок к моему глубочайшему сожалению не появился.

Погрешив, что это не та магия, я поднапрягла память и выдала:

— Экспектрум патронус!

Олени, выдры и другие призраки материализоваться из тумана не желали.

— Ну что там еще осталось? — чешу затылок. — По щучьему велению, по моему хотению…

В этот раз вселенная дала мне знак, тупо подвергнув меня атаки птичьими экскрементами.

— Стоило сразу понять, что этому миру на меня насра..

— Привет! Я присяду?

Повернув голову, я встретилась с мудрыми лошадиными глазами.

— Эээ… А у тебя получиться? — недоверчиво разглядываю непарнокопытное. Насколько помню из курса биологии, лошади не могут сидеть в силу особенностей строения таза. Но может в этом мире это норма? А почему б и нет, летают же по небу розовые голуби!

— А че не получится?

Перекладина, на которой я совершенно не по-королевски восседала, заметно покачнулась. Повернувшись, я увидела рядом улыбающегося мальчугана лет десяти.

— Я — Тимка, — представился мальчуган, моментально покоряя мое сердце своей детской непосредственностью и двумя замечательными ямочками на щеках. — А она, — озорно махнул длинными рукавами в сторону лошади он, — Неудачница.

— Да мы с тобой подруги! — салютую лошадке, с философским видом, ощипывающей кустик полыни, и опять поворачиваюсь к мальчугану: — И как же лошадь умудрилась попасть на черную полосу?

— Что?

— Спрашиваю, почему она неудачница?

— Пятый день пытаюсь продать — никто не берет!

— Тогда может и не надо такую красавицу продавать?

— Надо, — не согласился мальчик. — Сестра замуж собралась, приданное нужно собрать, а денег нету… Вот Неудачницу и продаем…

Совершенно другими глазами смотрю на лошадку.

У Аськи в детстве жил бульдог. Иногда родители в качестве профилактики отправляли собаку гулять вместе с нами. С чем руководствовались родители, отправляя двух хрупких девчонок с пятидесятикилограммовым кобелем, загадка и по сей день.

Собака нас не то, что не слушалась. Он игнорировал любую нашу команду, тянул за собой в кусты и подбирал всякую гадость с земли. Помню, почти год искренне верила, что бульдога зовут: «Иди сюда, скотина!», пока однажды папы Аськи, встречающий нас поздно вечером не назвал его — Цезарь.

Придя домой и, рассказав о неожиданном открытии отцу, я получила в подарок книгу: «Мы и братья наши меньшие». Вообще, папа любил дарить книги. Вероятно, он полагал, что не имеет смысла тратить время, напрягать язык и извилины и тратить кучу слов, если это сделал кто-то другой. Ведь более полезно можно провести свободное время на диване перед телеком.