— Его там не было, а если он и находился в этом мире, то его убили Черные Колокольники.

Кикаха пришел в еще большее замешательство.

— Черные Колокольники?

Вольф однажды начал рассказывать о них, но очень недолго, потому что их разговор прервала Хрисеида, заговорившая на другую тему. Позже, когда Кикаха помог Вольфу отбить свой дворец у Арвура, он собирался спросить Вольфа о Черных Колокольниках, да так и не собрался.

Один из тишкетмоаков резко обратился к Клататол. Кикаха понял его. Контрабандист хотел, чтобы Кикаха поговорил с этими людьми. Тишкетмоаки их языка не понимали.

Отвечая на его вопросы, светлокожая женщина пояснила:

— Я, Анана, — сестра Джадавина. Этот худощавый — Нимстоул, прозванный среди Властелинов Петельником, а другой, толстый — Джудубра.

Теперь Кикаха понял. Анана, прозванная Ослепительной, являлась одной из сестер Вольфа. И он использовал ее лицо в качестве образца, когда создавал в биолаборатории лицо Подарги. Скорее всего, черты лица он взял по памяти, поскольку к тому времени не видел свою сестру Анану свыше тысячи лет. Значит, с момента их последней встречи прошло свыше четырех тысяч лет.

Теперь Кикаха вспомнил, что Вольф говорил, будто Черные Колокольники применялись когда-то в качестве хранилищ памяти. Властелины, зная, что даже сложный человеческий мозг не мог вместить знаний, накопленных за тысячи лет, экспериментировали с трансформацией памяти. Теоретически ее можно было, когда надо, переправить обратно в человеческий мозг или демонстрировать воспоминания другим людям.

Послышался робкий стук. Распахнулась круглая дверь в стене в дальнем конце помещения, и вошел еще один человек. Он жестом подозвал других контрабандистов, и те собрались вокруг него и стали шепотом совещаться. Наконец Клататол покинула группу и заговорила с Кикахой.

— Награду утроили, — прошептала она. — Кроме того, этот розоволикий король фон Турбат провозгласил, что как только тебя поймают, войска уберутся из города, и все здесь пойдет по-прежнему.

— Если бы ты планировала выдать нас, то могла бы мне этого рассказывать, — отозвался он.

Но вполне возможно, что она применяла сверххитрость, чтобы он расслабился перед тем, как они нанесут удар. Восемь против одного. Он не знал, как поведут себя Властелины, так что не следует рассчитывать на них. При нем все еще оставались два его ножа, но в такой маленькой комнате... а, ладно, когда придет время — увидим.

— Фон Турбат также сказал, — добавила она, — что если тебя в двадцать четыре часа не доставят к нему, он убьет императора и его семью, а потом и всех жителей города. Он сказал это, находясь наедине со своими офицерами, но один раб подслушал. И теперь весь город знает об этом условии.

— Если фон Турбат говорил по-немецки, как же мог понять его раб? — недоуменно спросил Кикаха.

— Фон Турбат говорил с фон Свиндебарном и несколькими другими на священной речи Властелинов, — пояснила она. — Раб прислуживал в храме и знал священную речь.

Должно быть, лишь Черные Колокольники могли пролить свет на эту тайну. Кикаха знал, что двое тевтонских королей способны кое-как понять священника во время службы, но не знали священного языка настолько хорошо, чтобы разговаривать на нем. Следовательно, эти двое не были теми, за кого себя выдавали...

Но времени на расспросы ему не оставили.

— Розоволикие нашли тайник за стеной моей спальни, — сообщила Клататол, — и скоро вломятся сюда. Мы не можем оставаться здесь.

Двое мужчин покинули комнату, но быстро вернулись с раздвижными лестницами. Их на всю длину вытянули в вентиляционную шахту. При виде этих приготовлений Кикаха почувствовал, что плохо понимает ситуацию.

— Теперь ваш патриотизм требует, чтобы вы вручили нас фон Турбату. Так?

Двое мужчин полезли по лестнице в шахту, а другие побудили Властелинов и Кикаху отправиться следом.

— Мы слышали, что император одержим демоном, — ответила, наконец, Клататол. — Его душу загнали в залунный холод. В его теле обосновался, хотя и не со всеми удобствами, демон. Жрецы тайно распространили эту историю по всему городу. Они призывают нас бороться с этим самым страшным изо всех зол, и мы не выдали тебя, Кикаха, любимец Властелина Оллимамла, и других также не заложим.

— Он одержим? — переспросил Кикаха. — Откуда вам известно?

Клататол не отвечала, они молча поднялись по шахте и оказались в горизонтальном туннеле. Один из контрабандистов зажег потайной фонарь, а другой втащил лестницу, сложил и понес дальше.

— Император вдруг заговорил только на священной речи, так что стало очевидным, что он не понимает по-тишкетмоакски, а еще жрецы сообщили, что фон Турбат и фон Свиндебарн тоже говорят только на священном и что без жрецов никто бы не понимал их приказы.