– Попрошу вас временно замолчать, гражданка. Вы мешаете следствию.

Алевтина мгновенно закрыла рот, словно только что и не причитала о безудержном горе.

– Суровый начальник. Серьезный, – уважительно донеслось из-за забора.

– Ага! Несмотря, что молодой, да еще и иностранец. Враз какого нарушителя на чистую воду выведет.

Федя откашлялся, скрывая возникшее смущение.

– Итак, – обратился он к Мите, – вы утверждаете, что нашли улику преступления у двора вашей соседки?

– В аккурат верно.

– Кто-нибудь видел, как вы подобрали часть от расчлененного трупа?

– Ах! – разом выдохнули зрители, среди которых вполголоса понеслась новая весть, обрастая различными дополнительными фактами.

– Неужто маньяк в наших краях появился?

– Вот и сюда докатилась цивилизация, туды-т ее в качель!

– Всех режет, под чистую. А особенно любит детей малых…

– Около школ да садов ясельных обитает, антихрист. Там выслеживает себе жертву.

– И как начнет рубить на клочки мелкие! Только успевай глаза закрывать, чтобы брызги не попали. Видать, мясником раньше работал…

– Чего ж это творится, люди добрые?! Как жить теперь? Как?

Риторический вопрос завис в воздухе, заставив людей крепко призадуматься. Митя почесал за ухом и сознался:

– Почитай все, кто здесь находится, и видели. Не считая вас, конечно.

– Почему это вы меня не берете в расчет? – обиделся Федя.

– Новенький вы у нас. Всех наших обычаев не знаете.

Федя призадумался.

– Хорошо. Назовите поименно всех свидетелей. Опишите местонахождение каждого из них в тот момент, когда была найдена улика.

– Всех назвать не могу, потому как не видел ни одного. А это ваше местонахождение запросто скажу. У окошка в доме своем каждый сидел и на улицу посматривал. Где чего происходит, кто к кому в гости приходит, кто чего делает – все примечается и фиксируется в мозгу у каждого.

– Что же и совершение преступления народ видел? – удивился Федя.

– А то!

– И преступника могут опознать в лицо?

– Могут, но не опознают.

– Почему?

– Традиция такая – ничего менту не говорить.

Федя озадаченно сел на маленькую скамеечку грязно-серого цвета. Что-то не состыковывалось в его голове. Преступление было налицо, преступник тоже вроде как намечался, но что за преступление, кто именно преступник и в чем именно ущемили пострадавшую, оставалось загадкой.

– Да ты не горюй, сынок, – сжалился Митя. – Я тебе сам расскажу, кто нашу курицу зарезал. Мефодиевна это, соседка наша. Вон ее двор.

– И я о чем говорю, – не вынесла долгого молчания Алевтина Яковлевна. – Надобно к ней пойти и все сказать как на духу. Мол, гони нам курицу, такую же несушку, али деньгами компенсировай. Понимать надо, несушка все ж таки!

Федя сам не заметил, как оказался крепко подхваченным под руки Митей и Алевтиной и отведен к дому соседки, злостной похитительницы курей. Домишко ее был небольшого размера, давно не ремонтировался, забор и двор пришли в запустение. Среди молодых весенних побегов более всего расплодилась под окнами молодая крапивка, буйно зеленея и забивая мирную мураву. Калитка запиралась на один лишь хлипкий засов, который легко открывался, если перекинуть руку через низенький забор. Внутри, в самом дворе, в видавший виды пенек было воткнуто орудие преступления.

– У-гу, – понимающе промычал Федя и подошел ближе.

Вокруг пенька трава была вытоптана до серого чернозема, на котором виднелись характерные бурые пятна. Пенек был также отмечен нужного цвета пятном. Казалось, дело с убийством курицы было раскрыто. Оставалось только отправить кровь на экспертизу, снять отпечатки когтей с вещдока, то есть с найденной лапки, и со спокойной душой закрыть дело. Федя осторожно отковырнул ножиком щепку с пенька, испачканную в крови.

– Пакет полиэтиленовый у кого-нибудь есть? – спросил он.

Зрительный зал предупредительно зашуршал. Через пару минут в сторону гражданина начальника было протянуто около пятидесяти разных пакетов: свежих и использованных, чистых и с крошками хлеба, целых и с завязанными узелком дырками.

– Чего это к моему пеньку паломничество такое? Никак он вам чем понравился? – донеслось с крыльца дома.

Без сомнения, это была сама преступница, взволнованная тем, что место совершения преступления раскрыто, причем у нее же во дворе.

Федя оторвал взгляд от вещдоков и сурово посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос. Щепка, пропитанная кровью, сама выпала из правой руки, а орудие преступления – топор, – скатапультировав из правой, гулко стукнулся о ногу.