— Пал Михалыч, вы мне нужны. Пойдемте спустимся в бухгалтерию, есть срочное дело.

Тот, к кому она обращалась, удивленно поперхнулся дымом, видимо, слова Марины показались ему в высшей степени странными, и на всякий случай переспросил:

— Я? Я вам нужен? Срочное дело в бухгалтерии?

Марина уверенно кивнула, и Пал Михалыч покорно пошел за ней. Дуня тут же погасила папиросу и быстрым шагом направилась к приемной. Когда она, распахнув дверь, влетела в кабинет Трошкина, он стоял, склонившись над длинным столом для совещаний, вся поверхность которого была завалена фотографиями. Услышав, что кто-то вошел, Трошкин испуганно оглянулся и попытался заслонить собой стол.

— Я же просил! — взвизгнул он, но, увидев Дуню, осекся, подбежал к ней и стал бесцеремонно выталкивать ее из кабинета. Дуня же, благо и ростом, и комплекцией она значительно превосходила кандидата в губернаторы, мертво стояла на месте и, пока хлипкий Трошкин тянул ее к двери, внимательно рассматривала фотоматериалы, разложенные на столе. Сцена выглядела весьма комично — Дуня являла собой величественный и неподвижный монумент, а Трошкин напоминал городского сумасшедшего, который задумал спихнуть каменную глыбу с постамента. Он пыхтел, упирался обеими руками ей в бок и нелепо перебирал ногами. Наконец, вдоволь насладившись фотовыставкой и унижением президента фонда «Наша демократия», Дуня сдала позиции и вышла из кабинета. Трошкин выскочил за ней и, захлопнув дверь, злобно зашипел:

— Никто не давал вам права врываться ко мне без предупреждения!

Он посмотрел на пустой стул Марины и взвился еще больше:

— А-а! Понимаю! Вы воспользовались отсутствием секретаря! Впрочем, вы никогда не стеснялись в методах.

— А вы научите своего секретаря не бросать рабочее место и к людям относиться с уважением. Когда я просила доложить о моем приходе, она и бровью не повела.

— Обойдусь без ваших советов! — заорал Трошкин, но тут же сник, замялся и осторожно спросил:

— Вы случайно ничего странного в моем кабинете не заметили?

— Я не осматривала ваш кабинет, — пожала плечами Дуня. — Потому что не могла оторвать глаз от вашей взмокшей макушки.

Трошкин заметно повеселел и сказал уже более миролюбиво:

— Подождите одну минуту, я там приберусь и приглашу вас. Ровно одну минуту.

— Так у вас там неубрано? — хмыкнула Дуня. — Вот оно что! Полы немыты? Носки на батарее висят?

Трошкин не ответил, скрылся за дверью кабинета, и вскоре Дуня услышала его призывный крик:

— Можно! Заходите!

Она зашла. Стол был пуст — никаких фотографий.

— Да, — Дуня насмешливо огляделась по сторонам, — стало гораздо чище. Я, собственно, пришла за ответом — так мы заключаем сделку или нет?

— Не знаю, — пожал плечами Трошкин. — От вас зависит.

— От меня? Вот новость! Решение принимаете вы, Александр Дмитриевич, я-то уже давно все решила.

— Обстоятельства изменились, — пояснил Трошкин. — Боюсь, мне уже нечего у вас покупать.

— Как нечего? Доброе имя. Или оно вам больше не нужно?

— Доброе имя, милая леди, купить невозможно. Оно, как и здоровье, либо есть, либо нет.

— О! — раздраженно перебила Дуня. — Я вижу, вы философски настроены, а мне все эти общие суждения совершенно неинтересны. Я, знаете ли, практик.

— Знаю. — Трошкин горделиво прошелся по кабинету, потом жестом факира извлек из кармана фотографию Зины, повертел ею перед лицом Дуни и спросил с нажимом:

— Это ведь все, что у вас было? Так? Но теперь-то у вас этого нет.

— Не понимаю, о чем вы. — Дуня тоже достала из сумочки фотографию Зины, правда, другую. — Вот. Чего такого у меня теперь нет?

— Того человека, который изображен на этих фотографиях.

— Человека? — Дуня презрительно скривила губы. — У меня его, то есть ее, и раньше не было. Что-то вы запутались в сложных хитросплетениях своих интриг, Александр Дмитриевич. Или вы подозревали меня в работорговле? Вы думали, что я предлагаю вам купить эту женщину? Уверяю вас, и в мыслях не держала. Кстати, а кто она? Если не секрет.

— А вы не знаете! — ядовито процедил Трошкин. — Так я и поверил!

Дуня устало закатила глаза:

— Не хотите — не говорите. Мне, собственно, все равно. Так мы запускаем статью о ваших похождениях? Или нет? Спрашиваю в последний раз, лимит времени, отведенного на торги, вы исчерпали полностью и уже давно скребетесь ложкой по сухому дну.

— Запускайте, — махнул рукой Трошкин. — У меня есть основания полагать, что никаких, я подчеркиваю, никаких доказательств, как вы выразились, моих похождений у вас нет.