Речь идет о методическом контенте для структуры сетевого типа, который только и подходил для того типа организации, что из себя представляла НТС: мощный центр в ФРГ и сеть в СССР. И которая к тому времени уже во многом реально срабатывала.

Уважаемый С. Г. Кара-Мурза комментирует его так: «Н. Яковлев приводит доклад об этой доктрине, сделанный в 1971 г. (в 1972 г.? — А. Ш.) и точно отражающий ее суть, и издевается над ним. Какая, мол, чушь! Это в 1985 г., когда «молекулярная агрессия» уже разворачивалась вовсю. А ведь эта технология и сегодня не изменилась, но никакого интереса ни у КПРФ, ни у патриотической интеллигенции не вызывает».

Говорит он и о социальной кибернетике, касаясь «творчества» и деятельности А. И. Солженицына. И опять сделано это было с позиции «несерьезности» подхода. Ссылаясь на свою же статью «Продавшийся и простак» и приводя из нее: «Наша эпоха научно-технической революции ставит перед человечеством и серьезные задачи. Восторг перед возможностями науки и техники Запада зачастую переходит в глубокий пессимизм, когда начинают размышлять, какие беды могут сотворить чудеса XX века в руках людей, нравственно ущербных. Как организовать общество, как интегрировать величайшие научно-технические достижения в жизнь человечества, не лишив его жизни? На этой почве расцветают различные теории «технократии», когда ставится знак равенства между знанием техники и способностью управлять обществом», далее приводит размышления некоего героя рассказа итальянского писателя-фантаста Пино Альдони о целесообразности передачи власти из рук политиканов в руки техников-специалистов по управлению обществом. Все это — с известной долей сарказма, делая отсылки на книгу «Август четырнадцатого». Не стану утомлять читателя цитированием мыслей Солженицына на этот счет — каждый может с ними ознакомиться, если захочет. Суть — в другом. Солженицын, попав в компанию людей, сведущих в таких вопросах, счел для себя возможным рассказать со страниц «Красного колеса» о таких вопросах, которые давали советской стороне шанс понять: кроме наивностей идеологии, есть еще и очень тонкие технологии, которые могут управлять социальными системами с помощью методов, на порядок превосходящих традиционную науку. Но выводов сделано не было, наоборот, Солженицын всячески осмеивался: «Коль скоро Солженицын помянул неведомую «социальную кибернетику» и тем обнаружил свою ученость, посмотрим, как относился к проблеме осчастливить математическими методами, кибернетикой и прочим общественное устройство сам Н. Винер» [1].

Здесь надо напомнить, что социальная кибернетика не была столь уж неведома, и, если бы доктор наук Н. Яковлев только бы захотел, он бы нашел у нас множество трудов на эту тему, только речь у них, понятно, шла о реальных механизмах управления обществом, а не некой идеальности его построения.

А что же сам Юрий Владимирович? Вундеркинд или же так себе? Издательством «Гудок» в 2004 г. (к 90-летию) выпущена книга «Рассекреченный Андропов», составителю — полковнику Б. Л. Прозорову из Высшей Школы, открытые материалы по тлетворному влиянию западной пропаганды на советскую молодежь, закрытые материалы по «мозговым центрам» — дали покопаться в архивах (Федеральная Служба Безопасности. Оперативный архив. Фонд № 1: Переписка с главой партии и правительства. Фонд № 2: Переписка с вышестоящими органами власти: аппарат ЦК КПСС, Секретариат Верховного Совета СССР, Совет министров СССР). Прочитал. Ну, вы знаете, гордиться особо нечем!

Единственного, кого могли опасаться верхи КГБ, задумавшие предать свою страну, это были свои собственные низы: от прапорщиков до майоров где-то. И тут надо отдать им должное: они умело смогли создать условия для реабилитации со своими далеко идущими целями. Потомков репрессированных допустили в комсомольско-партийный аппарат и в «органы».

Ныне искренние люди из «органов» дивятся: ну как так, меня специально пригласили в КГБ, я им сказал, что я — сын расстрелянного в 37-м, но не только прошел «кастинг», но и я дослужился до подполковника?..

И эффект не заставил себя ждать.

Плюс пресловутое «разложение Западом»…

Свидетель со стороны: в конце 70-х — начале 80-х гг. моя жена была подростком. Среди родственников в Москве у нее был сотрудник КГБ в звании подполковника. Не бог весть какое звание и, очевидно, пост. В памяти жены четко отложились детские впечатления от поездок в Москву «в гости». На ребенка неизгладимое впечатление производило изобилие иностранных товаров и продуктов в семье родственников. Одежда, бытовая техника, продукты питания длительного хранения — все было иностранным. Как вспоминает жена, в квартире были большие стопки каталогов (типа «Otto», «Quelle» и им подобных) за разные годы. Дети, естественно, общались между собой. Дочка сотрудника КГБ просто и незамысловато объяснила моей жене, что любые необходимые вещи и продукты они просто выбирали по каталогам и заказывали, и они аккуратно доставлялись. При этом интересны оценки и интонации. Демонстрировалась крайняя степень презрения к собственной стране и людям. По ее словам «в совке мы покупаем только хлеб и молоко». Очевидно, что ребенок только повторял многократно слышанное от родителей и копировал их позицию.

Мне кажется, этот маленький штришок ярко высвечивает истинную картину того, чем был КГБ в поздний советский период. Очевидно полное разложение и перерождение.

Мог ли такой КГБ выступить в защиту советского строя? Т. н. «совка»? Ответ очевиден [63]. Ну что ж, из этого видно, что вся система КГБ, включая ХОЗУ, способствовала развалу работы по спасению СССР.

Рыба, как говорится, гниет с головы. Удивительно то, что будущие Председатели КГБ А. Н. Шелепин, В. Е. Семичастный и Ю. В. Андропов во время войны остались в тылу — надо же было кому-то руководить комсомольскими организациями.

Кроме студентов МАИ М. Вольфа и Е. К. Лигачева были и другие, которые в беседе с одним молодым разведчиком, расслабившись, позволили себе воспоминания: «В сорок первом, когда немец стоял под Москвой, нас эвакуировали в Алма-Ату. Проводили мы своих девок на фронт, погрузились в поезд и с песнями двинули на восток.

— О каких девушках идет речь? — не понял я.

— Ну, о студентках, сокурсницах наших. Они еще до войны научились в аэроклубах самолетовождению, а в сорок первом сформировали боевую эскадрилью и улетели воевать.

— Так у вас же бронь была!

— С добровольцев-то бронь снимали. Девки почти все погибли. Жалко их.

Тут один из молодых оперов, слышавших наш разговор, сорвался и спросил в упор у матерого «разведчика»:

— А вас никогда не мучает совесть?

Того передернуло. Однако он быстро взял себя в руки, собрался и ответил:

— Нет, не мучает. Я рад, что хожу по земле, дышу воздухом и наслаждаюсь жизнью.

Мне подумалось тогда, что те девчонки тоже могли бы стать инженерами-конструкторами, а воевать должны все-таки мужчины» [64. С. 8].