— Вот как, — священник быстро оправился от неожиданного нападения незнакомки, сразу заговорил так, как и подобает говорить духовному наставнику, — значит, ты, дочь моя, тоже в Австралию… А куда конкретно, если не секрет?

— Какие могут быть секреты от священника, — радости Эльвиры в этот момент не было предела, и поп, заметив это, приосанился, — конкретно, в Перт. Это западное побережье…

— Знаю, знаю, — священник ласково, как умеют только православные батюшки, улыбнулся, может, их этому специально обучают в академиях, и они потом зачет сдают, — дело в том, что я сам проживаю в нашем славном Перте и там служу. Однако среди моих прихожанок я тебя, кажется, не видел. Хотя лицо вроде бы знакомое…

— Мы в одном самолете летели из России!

— Надолго к нам, дочь моя?

— Увы, не очень. Только на полгода. Дочка у меня там и внучек. Ну, и зять, разумеется… — Эльвире вдруг стало неловко — поп спросит про вероисповедание родственников, а они…

Нет, не спросил. Из деликатности, а скорее просто не счел нужным. Зато обратил внимание на другое.

— Почему «увы»? — батюшка слегка посуровел. — Это мы в Австралии — «увы», а вы — на Родине… Эх, не умеют нынче русские люди Родину любить, не умеют, мамона им важнее, в каждом бес сидит. Да впрочем, и в прежние времена… А ты, дочь моя, значит, православная…

— Разумеется, батюшка, а как же! — у Эльвиры вдруг мелькнула дерзкая мысль: а вы-то, мол, патриоты образцовые, чего в Россию не возвращаетесь учить нас Родину любить, так сказать, личным примером, а только поучаете из-за бугра? Но сказать такое вслух она, конечно, не посмела.

— Да, мы же не представились! Отец Федор — прошу любить и жаловать!

— Эльвира, — ужасно смутившись, поспешила ответить Эльвира, ведь она впервые в жизни знакомилась со священником — до сих пор в этом как-то даже надобности не было.

Смущение усугублялось еще и тем, что она сразу мысленно нарекла незнакомого батюшку этим именем, и оно вдруг совпало…

— Что ж, так мы и будем стоять? — видимо, священник решил вести себя и дальше без лишней чопорности. — Пойдем, я знаю здесь одно уютное местечко…

И он решительно двинулся первым, так что дама с баулом и «сумочкой» за ним едва поспевала. Но не мог же он взять себе ее поклажу, как и на «вы» перейти не мог. Сан есть сан, и ничего тут не поделаешь.

Они пришли в какую-то действительно уютную забегаловку, где Эльвира моментально ощутила зверский аппетит, поели чего-то, благо никакого поста в эти дни не было, выпили сладкого вина чисто символически, за знакомство, название вина Эльвира не запомнила, но это был точно не «кагор», а после до самого отлета они болтали о том, о сем в каком-то закутке под раскидистой пальмой — мало им на улице пальм, лучше бы березку или ту же «раскидистую клюкву» в горшок воткнули, была бы, как и подобает, экзотика…

Австралийский служитель православия возвращался, как он выразился, из «служебной командировки по делам епархии», свой маленький саквояжик пристроил в камеру хранения, здесь, на краю света, подобный сервис, оказывается, тоже существовал, и теперь о. Федор ждал своего самолета налегке.

Австралийский поп, при внешней идентичности с российскими своими коллегами, был явно раскованней и демократичней; начальства, судя по разным признакам, никакого не боялся и, возможно, даже не знал по-настоящему, что это такое, в общении с Эльвирой он если и выдерживал некоторую дистанцию, то она была минимальна.

А еще о. Федор позволял себе довольно громко смеяться, когда было ему действительно смешно, живо интересовался положением в российской глубинке, слегка хмурился, когда Эльвира рассказывала ему о делах прихода, в котором одно время числилась активисткой. Сам весьма охотно делился своим житьем-бытьем, а также историей своего появления на «зеленом» континенте.

Эльвира сразу про себя отметила, что язык отца Федора довольно архаичен, излишне правилен, но вполне понятен, она тоже старалась изъясняться этим языком, что, как ни странно, легко получалось, доставляя удовольствие — вот бы каким-нибудь чудесным образом нынешняя Россия однажды заговорила так.

Выяснилось, что простоватый с виду батюшка вообще-то потомственный священнослужитель, академию заканчивал в Америке, а предки его попали в Перт сразу после революции и стояли, так сказать, у истоков австралийского православия, впрочем, среди прихожан нерусских людей — раз-два и обчелся, да и те — родственники русских, а все потому, что заниматься миссионерством решительно некогда, территория прихода огромна, но приход довольно беден, можно сказать, слаб.

И между прочим, прадед о. Федора в позапрошлом веке был членом Священного Синода всея Руси, хотя отец и дед, конечно, высокими чинами уже не располагали — в Австралии это решительно невозможно — зато есть тихая, богоугодная, полная созерцания и провинциального целомудрия жизнь вдали от всех начальств. Разве она не прекрасна сама по себе?