— Но… Мы же пригоним еще два!

— Елки-палки, — буркнул Тяпа. — Об этом я как-то не подумал.

Ворон нахмурился и зыркнул на Тяпу злобно. А замполит — очень внимательно.

— Я могу расхерачить три самолета, — сказал Дима Фирсов. — Делов-то. Но, по-моему, намного проще снять магнето с машин и заныкать, пока все не кончится. Это сумеет любой из нас, но лучше поручить дяде Боре. Отвинтит — и пускай валит в село прятаться.

— Шмаровоз! — позвал капитан. — Ко мне! С вещами!

— Значит, если их машина стоит на улице — садимся, запираем ее с двух сторон, обкладываем церковь и предлагаем сдаться, — проговорил задачу замполит. — Если машина на поле за церковью, в чем мы все сомневаемся… Та же ерунда, даже еще проще. Дядя Боря кидает магнето в мешок и бежит в село — поднимать тревогу, уточнять обстановку и посылать связного.

— Он справится? — спросил Ворон недоверчиво.

Тут подошел Шмаровоз и сказал Тяпе:

— Чтоб я так жил, сынок, как ты не загорелся.

— Он справится, — подтвердил замполит.

Механик опять вздохнул, на этот раз — просто душераздирающе.

— И главное, — сказал замполит, глядя на часы. — Если они успели найти что искали и готовы к взлету? Мы подходим, как раз почти стемнело, и они взлетают?.. Об этом товарищ Тяглов тоже не подумал.

Капитан Ворон начал медленно заливаться краской.

— А чего тут думать? — удивился Тяпа. — Чтобы насильно посадить «У-2», нужен другой «У-2», а лучше два. Посадим за милую душу на ближайшее поле.

— Это на словах легко, а у нас будет по два человека в задней кабине, работать со «ШКАСа» нормально не получится.

— У них тоже не получится, они пустые, — напомнил Тяпа.

— Спорим, у них автоматы? Это очень неприятно, когда по тебе долбят в упор из «ППШ»… Ладно, попробуем их посадить. Чтобы обезопасить себя, нам придется убить штурмана. Но как — если у нас оба пулемета, считай, не крутятся из-за пассажиров? Автоматами тоже пользоваться очень неудобно, когда в кабине теснота, а самолет маневрирует. Будет совсем темно, надо врубать «АНО»: один подсвечивает цель, другой стреляет, потом заходит сверху и заставляет сесть. Если штурман жив, он из нас сделает мелкое ситечко, едва зайдем сверху. Хм… Одна машина должна быть полностью боеспособна, вот такое мое решение. Вопросы есть?

— Согласен, — сказал Дима Фирсов. — Это разумно. Чур, я сажаю. А вы ко мне на пулемет. Мы оба здоровые.

— Да, я думаю Клепикову с дядей Борей попроще будет в одну кабину втиснуться.

— Минуточку. Не вполне понял, что вы предлагаете, — подал голос Ворон.

— Сбросить балласт.

— Что вы имеете в виду, товарищ майор? — Ворон нехорошо прищурился.

— Ну, кому-то надо охранять матчасть, — сказал замполит, мило улыбаясь.

Из-за Ворона они потеряли еще пять минут. Сначала капитан объявил Тяпу арестованным. По подозрению в покушении на жизнь маршала Жукова. Самолет вести арестанту разрешается, но только в сопровождении конвоира. Замполит предложил на роль конвоира себя, а когда Ворон воспротивился, ласково спросил его: уж не означает ли это недоверие наших органов нашим политическим органам? Ворон надулся, еще больше покраснел и посоветовал оставить здесь Шмаровоза. Замполит осведомился у капитана, когда тот в последний раз снимал магнето с самолета. «Да плевал я на ваши подначки, — ответил Ворон надменно. — Вы мне сейчас мешаете выполнить задачу государственной важности, и это вам так просто с рук не сойдет, майор! Я вас официально предупреждаю!»

Замполит почесал в затылке и неожиданно спросил: «А что вы думаете о дохлых воронах?» Ворон из красного мгновенно стал белым. «Это не при подчиненных!» — процедил он. «А все-таки, буквально пару слов о дохлых воронах, — наседал замполит, — что вам, жалко?..» И тут Ворон прямо взбесился: начал орать матом и размахивать руками. Тогда замполит поставил его по стойке смирно и пригрозил, что сейчас товарища капитана сам арестует к такой-то матери, потому что товарищ капитан явно не в себе. «Ты с ума сошел, капитан, понимаешь? Не было никаких дохлых ворон, ни одной штуки. Почему ты, контрразведчик, не поймал никого, кто тебе их подкладывал под дверь, — не догадываешься? Почему от тебя денщик убежал — не понимаешь? Испугался он, потому что ворон не-бы-ло».

На Ворона стало просто больно смотреть.

Короче, еще одно резкое движение — и замполит упакует капитана в самолет. И отвезет куда следует — только не в дивизию, не надейтесь, нам туда пилить и пилить, а прямиком в Особый отдел армии, до которого всего-то двадцать минут лету. Там будут счастливы видеть сумасшедшего особиста, уже затрахавшего целый полк, потому что ему везде мерещатся дохлые вороны. Кипятком будут писать и расцелуют капитана во все места. А соответствующие рапорты у замполита давно готовы, он просто капитана жалел. Свидетелей того, что капитан окончательно рехнулся, — вот, пять человек, включая ГСС Диму Фирсова, чьи красивые портреты напечатаны во всех газетах. И либо Ворон немедленно снимает с лейтенанта Тяглова арест и все присутствующие сразу и навечно забывают этот нелепый и унизительный спектакль, который тут разыгрался по вине капитана, либо…

— Оставьте меня в покое, — сказал капитан. — Мне нужно побыть одному.

— Не было ареста?

— Не было, не было, ничего вообще не было. Лейтенант — свободен.

— А как насчет дохлых ворон, — спросил замполит мягко и вкрадчиво. — Что вы скажете теперь о дохлых воронах?

Капитан жутко, по-звериному взвыл. Закрыл лицо руками и разрыдался. Повернулся и бросился бежать. Куда-то в поле, не глядя.

— Аналогичный случай был в Одессе, — сказал дядя Боря. — Аптекарю Перельмутеру мерещилась голая баба, а потом оказалось… Все, все, молчу. Потом они поженились, но заикой Перельмутер остался на всю жизнь.