С этими мыслями я уснул, напрочь забыв о роковых космических пришельцах.

Что снилось мне? Помню, что снилась дорога, а точнее, хайвэй, с огромной скоростью летящий под колеса моего «Форда». Но ведь это всегда так. Всегда, когда за двое суток пролетаешь две с половиной тысячи миль и замертво выпадаешь в сон, лента дороги продолжает стелиться в сонном мозгу. Так и в ту ночь. Впрочем, где-то посреди этой ночи какой-то шум или собачий лай пробовали извлечь меня из этого сна, но, помню, у меня просто не хватило сил выбраться из него…

А утром, в 8.35 нас разбудил телефонный звонок. Я, еще полусонный, протянул руку к тумбочке с аппаратом и снял трубку.

— Алло…

— Мистер Виндсор? — сказал мужской голос. — Я отец Джессики, подруги Энни. Ваша Энни дома?

— Конечно. Где ей еще быть? Занятий в школе нет…

— Ладно… — произнес он каким-то странным тоном. — Во всяком случае, должен вам сказать, что труп вашего Бакса валяется на обочине Анджелес Крест фривэй в трех милях от Кедровых Ключей.

— Что? — изумился я. — Этого не может быть…

Но он уже дал отбой.

Я посмотрел на проснувшуюся Кэт, встал и пошел в комнату Энни, перед дверью которой всегда спит Бакс.

Но ни Бакса, ни Энни не было в доме.

Энни ушла в три или в три тридцать утра, то есть тогда, когда я слышал какой-то шум, но не проснулся. Наверное, ей удалось бы и бесшумно выскользнуть из дома, если бы не Бакс. Как я уже говорил, этот семилетний боксер был ее телохранителем, слугой и тенью. И уходя, она, скорее всего, пыталась закрыть входную дверь, оставив Бакса внутри. Но он и раньше никогда не позволял ей этого, вот и теперь после короткой, наверное, борьбы, когда Бакс даже залаял, пытаясь остановить ее, Энни уступила псу и позволила ему сопровождать ее.

При этом Энни вряд ли сознавала, что в эту ночь подобно всем своим калифорнийским сверстницам в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет она, как лунатик, повинуется совершенно определенному, как сказал бы Метерлинк, телепатическому приказу. Этот приказ разбудил ее среди ночи, заставил встать, одеться, выйти из дома и направиться на юго-запад, в Лос-Анджелес. Знала ли она, что ей предстоит пройти сто одиннадцать миль? Я уверен, что нет, лунатики не отдают себе отчет в своих действиях. Но Бакс не был подвержен телепатическим приказам, больше того — своим звериным чутьем он почувствовал смертельную опасность ее похода и с собачьим рвением удерживал ее, даже хватал зубами за подол и за туфли…

Да, утром, когда мы бросились искать Энни, мы на соседней East Krypton street нашли клочки ее платья и изжеванную туфлю.

Но дальше все следы пропадали, поскольку не одна Энни ушла в ту ночь из дома, а тысячи, да, именно тысячи калифорнийских девочек в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет выскользнули из своих постелей и домов в период с трех до трех тридцати утра и, как Энни, направились в Л-А. Те, кто помладше, шли пешком, и я живо представил себе это всекалифорнийское предутреннее, во всех городах и поселках, шествие девочек, телепатически вызванных исполиншей FHS-77427 в «Мемориал Колизей». А пятнадцатилетние, не раздумывая, угоняли машины своих родителей и по дороге подбирали младших. Так случилось и с Энни — в трех кварталах от нас мы больше не нашли ни ее туфель, ни обрывков ее платья, которое рвал Бакс, пытаясь остановить несчастную хозяйку.

Зато такие же, как мы, обезумевшие родители уже с семи утра тысячами рыскали на своих авто по всем окрестностям, и потому Грегори Питер Гоббс, отец Энниной одноклассницы, сообщил нам, что Бакс валяется на Angeles Crest Freeway в трех милях от Кедровых Ключей. Мы, конечно, помчались туда. Бедный пес, грязный, с высунутым языком, изодранными в кровь лапами и острыми ребрами, проступающими сквозь свалявшуюся шерсть, лежал у дороги головой на запад, словно и после смерти продолжал бежать за машиной, которая увезла Энни.

Я посмотрел на спидометр. От нашего дома Бакс пробежал сорок семь миль.

Увидев мертвого Бакса здесь, почти в пятидесяти милях от дома, Кэт потеряла надежду догнать Энни и в беззвучной истерике рухнула на дорогу рядом с псом.

Я поднял ее на руки, уложил на заднее сиденье «Форда» и помчался вперед по Angeles Crest Freeway. Конечно, я чувствовал себя виноватым. Если бы я не принудил Кэт к сексу, мы не уснули бы таким мертвецким сном, а услышали, как Бакс пытается задержать Энни, и остановили бы ее…

Проклиная себя, я жал и жал на газ, но буквально через двадцать миль был вынужден остановиться — впереди не только весь фривэй, но и обочины по обе его стороны были забиты машинами таких же несчастных, как мы, родителей.

Выскочив из машины, я пошел вперед узнать, надолго ли эта пробка. Оказалось — навсегда. Оказалось, у всех машин, достигающих границы тридцатимильной зоны, установленной пришельцами, сами собой выключаются двигатели. А те, кто пытается пересечь эту границу пешком, натыкаются на непроницаемую, но совершенно прозрачную и вязкую, как резина, стену. Правда, поверить в это с чужих слов было невозможно, и я упрямо протиснулся вперед к самой границе, то есть к тому, что не имело ни цвета, ни запаха, ни даже какой-то видимой, тектальной поверхности, и, тем не менее, глухо преграждало дорогу.