Шрифт:
— Дзвони, дзвони, — кивнул он, оторвал от ближайшей связки большую, как яблоко, луковицу и хрустко надкусил ее своими еще вполне крепкими зубами.
Не веря ни ему, ни себе, я срывающимся пальцем неловко набрал на круглом диске десятизначный номер своих родителей. Как может работать телефонная связь, если пришельцы вырубили все электростанции? Впрочем, на севере, в Хилсдейле, штата Орегон, где живут мои предки, никаких пришельцев еще, конечно, нет, а солнечные батареи есть на каждом уличном столбе. И хотя, как известно, они дают только пять процентов электричества, нужного стране, но, может быть, этих пяти процентов и достаточно для телефонной связи?
— Алло, — вдруг сказал в трубке мамин голос так близко, что я даже замер, а она повторила: — Алло, кто это?
У меня сорвался голос:
— Мам… это я…
— Стив? Ты жив, ты о’кей? — быстро спросила она. — Мы видели тебя по ТВ…
— Да, мама, я о’кей. Как папа?
— Он на рыбалке, мы теперь рыбой живем, мы о’кей, молимся Господу, как ты сказал. А как Энни и Кэт?
— Не знаю, мама. Сейчас буду им звонить. Пока, целую, береги папу!
Я дал отбой, боясь, чтобы она не спросила про мою связь с FHS-77427, и посмотрел на старика:
— Можно еще звонок? Один…
Стоя над генератором, он кивнул:
— Тильки швыдко!
Я поспешно набрал свой домашний телефон.
Но никто там не подходил к телефону, и я уже собрался положить трубку, когда услышал осторожный голос Энни:
— Алло?..
— Энни, это я, папа! Как ты?
Она молчала.
— Алло! Энни! — почти крикнул я. — Ты меня слышишь?
— Тихо, не кричи, — шепотом произнесла она. — Мы о’кей. Тебе звонил какой-то Козловски. Все, я должна дать отбой — он уже идет…
— Кто идет? Кого ты боишься?
— Наш охранник. Он меня сюда привез и охраняет. Пока…
Если тот, кто доставил Энни туда по воздуху, их охраняет, то почему она его боится?
Но выяснить это я не успел — в трубке раздались гудки отбоя. Да и старик Полубог тут же выключил генератор.
— Спасибо, — сказал я ему. — Завтра я буду с сигаретами и шоколадом.
И поплелся обратно к Голливудским холмам на «H-1», думая на ходу: мне звонил Тим Козловски? С какой стати?
7
Согласно китайскому учению «Дао любви», расслабление женщины нужно начинать с нежного поглаживания спины. «Моя» FHS-77427 никакого «Дао» не знала, но без этой прелюдии у нас не обходилась ни одна ночь. Обычно я начинал с ее шеи и плеч, потом медленно спускался к пояснице и, когда она начинала шумно дышать…
Но сегодня я никак не мог добиться этого эффекта, хотя старался даже больше обычного, собираясь к рассвету усыпить ее и отправиться к старику с сигаретами и шоколадом.
— В чем дело, Касси? Ты не расслабляешься, — сказал я после пятнадцати минут своего почти тайского массажа.
— Не знаю… — вяло отозвалась она. — Что-то мешает…
Нужно отвлечь ее разговором, решил я и спросил:
— Исполины были на земле миллион лет назад, а вы — миллион двести сорок тысяч. То есть за двести сорок тысяч лет до них. Ты можешь мне рассказать, почему вы улетели?
— Ну, это же было в нашем послании, — нехотя отозвалась она, лежа лицом в подушку. — Мы заложили в вас интеллект и инстинкты прогресса и улетели.
— И забрали этих нелюдей? Зачем?
— Нет, мы их не забирали. Мы их уничтожили. А с собой забрали их штаммы.
— То есть… Они биороботы? — озарило меня. Так вот почему эти зеленые твари так похожи друг на друга! Сразу после посадки корабля их выводят из штаммов, как холерный выбрион из пробирки. Впрочем, вру — даже холерный выбрион имеет больше двухсот серотипов. А эти просто запрограммированы на убийства…
— Нет, я не могу! Она меня достала! — прервала мои мысли FHS-77427 и резко перевернулась на спину.
Я удивился:
— Кто тебя достал?
— Сестра! Она второй день рвется поговорить со мной, а я не хочу, я поставила блокировку связи.
— Какая сестра? Из Москвы?
— Нет, из Нью-Йорка. Точнее — из Вашингтона, она сейчас там.
— А почему ты не хочешь говорить с ней?
— А ты не помнишь? Они же все прокляли меня и ушли! Тогда, помнишь?
— Ну, это было сгоряча. Мало ли что бывает в семье! — сказал я примирительно. — Может, она хочет извиниться?
— Она? Эта сука? Да никогда! — FHS-77427 отбросила одеяло, села на кровати, сделала какой-то жест рукой, словно включила виртуальный телеэкран, и громко сказала в ночную темноту: — Ну! Что ты хочешь?