«Все смешки, смешочки, а теперь — р-раз! — и нет на земле Тимы-туземца, нет лучшего российского литературного негра. Теперь где-то там, в недоказуемом пространстве, он ручками-ножками болтать будет! Тима я, Тима! Тима, Тима я…»

С горя выпил полный бокал «Ригла». Но тут же сходил в туалет, все выблевал и, удивившись своему, ставшему чужим голосу, крикнул:

— Эдмундыч! Водки! А вы, Савва Лукич… Вы не пернач… Вы коршун-стервятник!

Словом, через час, пьяный и навсегда отравленный жизнью, я Савву покинул. Хмель, впрочем, скоро из меня выветрился. Именно тогда, когда я понял, что теряю сразу и жену, и отца. Захотелось всех послать куда подальше и вернуться в Москву, в коммуналку на улицу Сайкина.

Но вместо этого — уже ночью — я снова поехал к Трифону.

Трифон возился с карманным теслометром.

— Как же мне б-быть? — спросил я его, запинаясь.

— Как, как. Готовиться тщательней. Жизнь свою припоминать. И весу чуть сбавьте! Ишь, жирку нарастили. Осталось, — Трифон глянул на часы, — ровно 75 часов. В шесть утра в четверг жду вас здесь.

— С вещами? — попытался сострить я.

— Вещи не нужны, для семи-восьми дней подготовки к переходу у нас на загородной базе все есть.

— Что-то не верится… Ш-шарлатанством попахивает. За несколько дней подготовиться к такому делу! Вы сектант, Трифон Петрович! Заманите на базу и там сожжете или под лед спустите!

— Ничего я не сектант. И сжигать вас никто не собирается. Очень надо, — Трифон отложил теслометр. — Да вы, Тимофей Савельич, вижу, даром у нас в «Ромэфире» штаны протирали! Еще раз объясняю: у некоторых людей, кроме обычного, присутствует еще одно тело. Не душа, ее трогать сейчас не будем, — а тело! Эфирное! Три составляющих в достойном человеке: тело обычное, тело эфирное и душа. А дух — тот над всем парит и веет…

— И что из всего этого выходит?

— А то! Человек достойный вырабатывает за время жизни на земле второе, эфирное тело. Вырабатывает — не совсем верно сказано. Доформировывает, скажем так. Потому что возможность взращивания тела эфирного изначально в человеке и высших животных заложена. И вот если вы, или я, или Савва Лукич такое тело в себе доформировали — тогда будет чему с мировой эфиросферой соединяться. Так что несколько дней на загородной базе — просто проверка ваших, моих или еще чьих-то кондиций!

— Вы м-мне про это не говорили. И сейчас, сдается, врете!

— Тогда — рано было. Теперь — самое время. Кстати, движение к созданию второго эфирного тела — это и есть новое российское понимание мирового эволюционного процесса. Вернее, может таким пониманием стать!

О ветер-ветрило! Ветер ума, ветер высших взлетов и откровений, — куда ты пропал?..

Я внезапно перестал слышать ветер. Странное равнодушие вдруг овладело мной. То уходя, то возвращаясь, оно наплывало на меня мороком и суховатым, правда не слишком режущим глаза, туманом.

От полного безветрия ума и равнодушия к уходящей жизни стал звонить я в Москву. Звонил кому попало: хвастал, что нашел непыльную и денежную работенку. Сдуру набрал даже Рогволденка. Но тот не ответил.

Позвонил я и к себе на квартиру. Узнал совершенно не нужные мне новости. Равнодушно обдумал их.

«Может, я уже стал другим, наполовину эфирным? Половина — какая была, а другая — эфирная? — соблазнял я себя вопросами. — Может, ничего вокруг меня уже и нет? А то, что вижу, мне только чудится?»

Но Ниточка — она была. Я ощупывал ее тесней и тесней, трогал щекой и лизал языком милый отросток, свисавший вместо правой руки…

Ниточка вроде ни о чем не догадывалась.

Чтобы отвлечься от ожиданий великого перехода, стал я записывать в столбик действующих лиц этой истории, давая им краткие характеристики.

Столбик получился любопытный и на час-другой отвлек меня от едких мыслей. Вот кто в столбике этом значился.

Савва урывай алтынник — русский пернач и капитал-разведчик.

Тима-туземец — простофиля с острым затылком.

Трифон — славянский чудотворец.

Ниточка с иголочкой.

Рома «сделай милость», человек будущего.

Сине-пипочный Рогволденок, по прозванью Сивкин-Буркин.

Австрияк Австриякович Сухо-Дроссель — бухгалтер-фантазер.

Пенкрат и Лизка — тень их горбатая близко.

Леля Ховалина — скандальный ротик.