— И что делается потом?

— Фасуется и расходится мелкими партиями.

— И вы контролируете цепочку?

— Ничего мы не контролируем, не надо нам приписывать такие грехи. Вы хотели посмотреть, как я помню?

— Есть такое желание видеть все самому.

— Экскурсии туда не ходят. Ближе к лагерю на тропе есть хорошая лесистая местность, там можно затаиться. Вы же умеете это делать, — иронично прозвучал его голос. — Вот здесь деревня Чако, — ткнул он карандашом в точку, — от нее до лагеря километров десять.

— Так близко?

— А вы думали, здесь расстояния сотнями измеряются?

— А это что, — указал я на другую точку.

— Деревня, но названия я не знаю.

Я автоматически запоминал карту.

— Что могу предложить. До Чако можно добраться на автобусе, правда ходит он от районного центра раз в день. И то нет вероятности. Там вас встретят и проводят пару километров, а дальше сами.

— А на машине?

— Можно и на машине. В ближайшее время, а точнее 25 января придет новая партия.

— Достаточно точные сведения.

— А иначе, зачем мы здесь. Друзей надо иметь везде.

— И могу видеть поступление?

— Жан, увидеть, я думаю, можете, я же указал вам дату, но вот сможете ли рассказать?

— Почему нет?

— Потому что опасно, я сопровождение я вам дать не могу и так много рассказал. Мы можем просто предоставить материалы.

— Нет, я должен быть уверен в их достоверности.

— Дело ваше, — пожал плечами Джеймс. — Еще есть вопросы?

— Список.

— Я не забыл, — и он достал из комода листок, на котором были фамилии, должности, суммы.

Я внимательно просмотрел их и сунул в сумку.

— Опасно так носить подобные документы.

— Ничего опасного. Этой информацией надо уметь воспользоваться, иначе она взорвется в руках.

— А вы сможете? Хотелось бы быть уверенным, что первая ваша профессия — бизнес.

— Нет. Это мой страховой полис. Я не думаю, что пущу его в дело. Пусть моя вторая профессия на данный период — журналист, это не значит, что быстрее побегу публиковать. Если не верите, то я это подтверждаю.

— А вот какой бизнес, — произнес он задумчиво.

Я посмотрел на него и тихо, но так чтобы он услышал сквозь музыку:

— Меня не оставляет смутное беспокойство. Зачем вы это делаете? Не из любви же ко мне и признательности.

Джеймс вздохнул:

— Я вам уже это говорил. Понимаю, поверить трудно, но придется, другого варианта предложить не могу. Мы могли бы дать информацию в госорганы сами, но это чревато последствиями. Получается, что мы, американцы, знаем больше, чем местные службы. Значит, мы хозяйничаем на чужой земле.

— А разве не так?

— Не усложняйте. Нам лишний раз привлекать к себе внимание ни к чему. Предвижу вопрос. Они могут не раскрывать источник информации. Могут, даже приписать все себе, но это уже не нравится нам, да и не все могут молчать. Есть вероятность утечки информации. Понятно, что если бы они узнали все сами, имея своих информаторов, но те долго не живут. Может и журналист быть местным. Но где его взять? Вы уже отличились. Насколько мне известно, СИДЕ уже знает о ваших приключениях, так что вы засветились и вам веры больше. Да и что делать журналисту в глухой деревне? Вы другое дело. Вы можете поехать искать для себя что-то. Этот лагерь и канал поступления нам тоже мешает, товар попадает и в США.

— Кому отдать информацию? Не могу просто прийти в СИДЕ.

— Сообщите Лауре, а она уже позаботится о дальнейшей судьбе материала.

— Она работает в СИДЕ? — изумленно спросил я, надеясь, что мое изумление звучало искренне.

— Ей бы больше подошло работать фотомоделью, но, увы, я не знаю, получает ли она там деньги, но вхожа.

— Вы так спокойно об этом говорите и общаетесь с ней.

— Не вижу причин для беспокойства. Я ей иногда подбрасываю идеи, информацию, зная, что ее перепроверят, а за это получаю лояльность СИДЕ. Я их не трогаю, они меня. Очень удобно.

— А как мне быть?

— Не показывать вида, а потом попросить помочь, она не откажет.

— Тогда у меня все.

— Когда планируете?

— Числа двадцать третьего. Ехать далеко. День в дороге, день на осмотр.

— Разумно, желаю удачи, — он выключил магнитофон, в который мог быть вмонтирован динамик для записи. Я встал со стула и направился к выходу.

— Жан, — окликнул он меня, я обернулся. — Не делайте глупостей. Второй раз вам может не повезти. Удача капризна и может не прийти на выручку.