Саша переводила взгляд с одного на другого – их было трое.

– Привет, – сказал бармен-буфетчик, поглаживая объемистое пузо под расстегнутой рубашкой, – что же ты так поспешно уехала из моего кафе?

Саша ничего не ответила.

– Думаешь, едва меня не запалила? – усмехнулся Эдик. – Тот гаишник меня чуть ли не с детства знает. А я никогда нигде не был замечен ни в чем таком… Вы бы видели, что за шоу эта сучка устроила на дороге, остановила гаишника… – он обращался к своим товарищам, – он чуть с катушек не съехал от всего происходящего…

Саша ничего не сказала.

– Да, задала ты мне работку, – прогудел одноглазый бородач, – никак я не думал, что ты через ворота проедешь… Думал – ты там же обосрешься возле тачки, и я тебя возьму тепленькую… с собой. На вид – такая мышка, напугать тебя просто, а ты, оказывается… Теперь вот тачку свою утопила. Опять же – нам убытки. Кстати, на будущее – никогда не доверяй дорогую машину обслуге на провинциальных автостоянках. За стольник они любого ублюдка пропустят к открытому капоту…

– Значит, – проговорила Саша, – это вы… ты испортил мою… машину Эльвиры Максимовны? А Эдик… То есть Семен Борисович – подобрал ее на дороге. Потом бармен… Потом – Федя-даун…

Все трое расхохотались. Засмеялся и Федя.

– А нашему дауну-то круче всех обломилось! – высказался сквозь смех одноглазый бородач. – Он нам такое порассказал про подсобку… Как ты там его безропотно обслужила… Легко тебя развести оказалось. А мы думали – ты с мужиками вообще не можешь…

– Что вам нужно? – глухо проговорила Саша, и смех тут же стих.

– Все дело в том… – медленно проговорил Эдик – очевидно, он был тут за главного, – дело не в том, что нам нужно, а – что нужно тебе. Поняла?

– Чего же не понять… – Саша попыталась усмехнуться, но усмешка у нее вышла какая-то кривая – как будто специально растянули рот резиновой кукле, – Эльвира Максимовна у вас. А теперь с меня вы будете требовать выкуп. Я правильно поняла?

– Несомненно, – откликнулся сзади Федя-даун.

Саша даже не оглянулась на него. Какое-то новое чувство входило ей в грудь – чувство непонятного торжества и смертного отчаяния. Она вдруг до остроты ощутила каждую клеточку своего тела, лица окружающих ее людей отпечатались в ее сознании фотографически четко.

– Дайте кто-нибудь сигарету, – неожиданно для себя попросила она.

Бармен-буфетчик не спеша прикурил сигарету и протянул ее Саше.

– Ничего у вас не выйдет, – затянувшись, проговорила Саша, – откуда я возьму деньги?

На лицах присутствующих отразилось недоумение.

– Ты что, – спросил бармен-буфетчик, – отказываешься платить выкуп?

– Рада бы, – пожала плечами Саша, – да нечем. У меня ничего нет. Одежда – и та чужая. Кстати, спасибо, а то у вас днем-то жарко, а ночью – жуть как холодно… К тому же – как я на людях покажусь?

– Ты хоть понимаешь, что ты сейчас подписала себе смертный приговор? – внушительно выговорил бородач и поправил черную повязку на глазу. – А на людях после этой нашей беседы ты вряд ли покажешься. Если только лет через пять, когда эту дорогу все-таки решат достроить, кто-нибудь найдет твои косточки…

Что-то дрогнуло внутри Саши, но она не могла сдержать себя.

– Вы бы сначала подумали, дорогие товарищи, кого похищать – меня или Эльвиру Максимовну. Она-то… – тут Саша осеклась и поспешила перейти к следующей заготовленной фразе, – а я просто проститутка. Эльвира Максимовна меня купила на месяц своего отпуска… Всего-навсего – проститутка. У меня ничего нет, ни денег, ни вещей. Я – сама как вещь. Все чужое, ничего своего…

– Н-да, – проговорил бармен-буфетчик, внимательно глядя на Сашу, – это ничего… Такое железное хладнокровие, конечно, редко встречается, но… Ничего особенно страшного тут нет…

Он вдруг быстро наклонился к Саше и громко зашептал, выплевывая ей в лицо слова:

– Я тебя, сука, привяжу к дереву, заткну рот вонючей тряпкой и заставлю смотреть, как твою любовницу будут монтировкой трахать… Это для начала. А потом я пальчики у нее начну отрубать и тебя, сука, жрать заставлю… По фирменному моему рецепту.

Побагровевшее лицо бармена начало распухать и наконец лопнуло, разорвав на тысячи частей всю окружающую Сашу действительность.

Когда она снова пришла в себя, мизансцена несколько изменилась.

Бармен-буфетчик и одноглазый бородач сидели на камнях чуть поодаль. Курили, о чем-то вполголоса разговаривали, то и дело посматривая в сторону Саши.

Эдик и Федя-даун стояли напротив Саши, которая, очнувшись, обнаружила себя в полулежачем состоянии, прислоненной спиной к дереву.