Шрифт:
– Не хочешь отвечать?! – зловеще проговорил вовсю раздухарившийся Паша. – Так я тебе еще раз тогда…
– Эй! – окликнули его сзади.
Паша обернулся.
Позади него ворчал подрагивая длинный черный «Мерседес» с незаглушенным мотором – Паша и не слышал в пылу битвы, как подъехал автомобиль – а возле «Мерседеса» стоял толстяк, про которого Паша уже успел забыть.
В вытянутой руке толстяка поблескивал на ослепительном солнце маленький никелированный револьвер.
– Ну-ка отойди от него! – скомандовал толстяк. – И железяку свою брось.
Несколько секунд Паша раздумывал, как ему поступить.
– Не отойду, – заявил он наконец, – я ему сейчас голову разобью!
Толстяк молча взвел курок. Паше вдруг стало резко не по себе.
– Положи пистолет, – неуверенно сказал он, – а то я сейчас ему…
Паша угрожающе поднял монтировку.
– Борисыч, – позвал толстяк, – ты живой?
– Жи… вой, – выговорил Борисыч и закашлялся, – вали его, суку…
Толстяк снова перевел взгляд на Пашу. Паша растерянно опустил монтировку, а потом и вовсе – отбросил ее далеко в сторону.
Толстяк и не думал опускать свой пистолет. Паша посмотрел в черное дуло и неожиданно для себя попросил:
– Не стреляй…
Толстяк молчал.
– Я же бросил монтировку, – проговорил Паша и не узнал своего голоса, – не стреляй, а?.. Ребят, ну извините… Я вам тачку свою отдам, только не убивайте меня… Бо… Борисыч… Не знаю, как вас по имени…
– Чего ты канителишься? – прохрипел Борисыч, поднимая голову. – Стреляй давай!
Толстяк выстрелил. Потом опустил пистолет пониже и выстрелил еще раз.
ГЛАВА 12
Постанывая от страха, ужасной боли в голове и общей невыносимости, Ваня по прозвищу Фофан за ноги подтаскивал странно холодных неподвижных людей к открытому автофургону, где его ждал хмурый и неразговорчивый Петрович.
Потом они вдвоем с Петровичем втаскивали тяжелое тело в фургон.
Ваня отправлялся искать нового беглеца, а Петрович укладывал очередное тело в наскоро сколоченный некрашеный гроб без крышки – вылетевшие гробы Ваня и Петрович затащили внутрь автофургона прежде мертвецов.
Заполнив все гробы в автофургоне, Петрович достал из-под тянувшейся вдоль стены лавки наполовину опорожненную бутылку водки и присел на краешек одного из гробов.
– Зде-есь, родная… – прошептал он, взболтнув бутылку и глядя на кружащиеся по спирали пузырьки, – я же помню, от Маньки тебя прятал… Позавчера…
Петрович открутил крышку и сделал несколько торопливых глотков.
Отняв бутылку от губ, он немедленно уткнулся носом себе в кулак – и сморщился. Когда желудок Петровича немного успокоился и водка перестала циркулировать от пищевода к гортани и обратно, он отпил еще.
На этот раз выпитое не стремилось извергнуться наружу, а напротив – спокойно улеглось. Петрович улыбнулся самому себе и затих, очарованный розовым туманом приятного опьянения, всколыхнувшимся у него в голове.
Так он и молчал несколько минут, бездумно уставившись на заострившиеся черты мертвеца, лежащего в гробу, на краю которого и сидел Петрович.
– Где там Фофан-то бродит? – пошевелившись наконец, проговорил он. – Двигать надо отсюда, пока не нагрянул кто-нибудь…
Петрович посмотрел на бутылку в своих руках и сделал еще несколько глотков. На дне бутылки оставалось еще немного.
Петрович неуклюже поднялся, едва не опрокинув гроб, и направился к выходу.
– Фофан! – крикнул он, утвердившись в дверном проеме, – Фофан!
Ответа не было.
– Куда это пропал?.. – пробормотал Петрович. – Вроде только что тут был… Фофан! – снова заорал он. – Ваня, ты где?
– Здесь я… – послышалось кряхтенье Вани, а скоро показался и он сам.
Ваня тащил за ноги еще одного мертвеца – девушку с длинными светлыми волосами, одетую в старую мужскую футболку и драные широкие джинсы. На ногах у нее были стоптанные кроссовки.
Лицо девушки казалось серым из-за слоя пыли, покрывавшей его.
На спине у девушки был самодельный рюкзак, сконструированный из бумажного пакета и поясного ремня.
– Вот, – переведя дыхание, проговорил Ваня, – еще приволок одну… Далеко отлетела от удара…
– Еще труп? – Петрович с сомнением посмотрел на мертвеца, – гробы-то все заняты…
– Ну, может быть, она не в гробу лежала, а еще где-нибудь… – предположил Ваня, – может, гроба не хватило на нее. Ты помнишь, сколько у нас мертвецов было? Сколько оформляли?