Шрифт:
– Допустим. И что, тридцать лет таила зло?
– Может быть, возможности не было вернуться. Такое не допускаешь? Да с ней случиться что угодно могло по дороге! Молодая девушка, красивая, одна!
– Хорошо. Ладно – я. Но как же она могла от матери так долго скрываться? Тебе не кажется, что это уже слишком?
– Мы не знаем всей правды о ней, – Зотов проявил упрямство.
– А надо бы, – Беркутов, как всегда, трезво оценил ситуацию, – Если Алексей прав и Катя вдруг решила отомстить тебе, Матвей, за твое предательство…
– Эк, как ты загнул, Егор! Предательство. Да у нас и любовь-то была так, юношеский всплеск гормонов!
– Она могла думать иначе. Думай о другом, Роговцев. Ты, возможно, в опасности.
– Что, она меня отравит что ли?
– Кстати, ты в курсе, что Курлин ей предложение сделал? Именно тогда, когда вы с Надей поженились.
– Нет. И она согласилась?
– Да. По крайней мере, мне она так сказала. Но почему-то исчезла.
– Короче, Матвей. Постарайся с ней еще раз встретиться. И поговорить. Вызови на откровенность, ты же журналист! Узнай, как жила. Посмотри ее реакцию на вопросы о вашей старой любви, ну, вроде «А, помнишь ли ты?». Не мне тебя учить. Она хоть свой телефон оставила?
– Да, сотовый.
– Ну вот, действуй.
Уже через пару часов Беркутов, то и дело роняя телефон на пушистый ковер, пьяненьким голоском оправдывался перед Галиной, а Роговцев решал: звонить ли домой, или уже собираться до дому. Зотов, трезво глядя, как они, стыдливо пряча от него глаза, исчезают по одному в коридоре, потом хлопает входная дверь, а через некоторое время на «столе» появляется очередная бутылка водки, только посмеивался. «Ох, не зря жены не любят холостых друзей их мужей! Где еще так можно напороться без повода, как не в мужской компании? Где можно так вдосталь посплетничать, не боясь, что кто-то осудит, что, мол, что вы, как бабы? А потом придти с покаянной головой к ним, любимым. Пусть уж будет у них повод, чтобы простить их, таких – сяких, в предпоследний раз!» – думал он.
Глава 31
«Мне больно. Очень. Откуда? Последний раз болело, когда умерла Агафья. Да и то недолго. Стук комка земли по крышке гроба – и все, как из жизни вон. И сама – как из клетки выпорхнула», – Катя стояла у окна и смотрела почему-то не во двор, а на крышу соседнего двухэтажного дома. Голуби грелись у трубы, из которой валил дым. Катя уже знала, что дымит самый настоящий камин, который есть в квартире на верхнем этаже этого домика. Кто-то выкупил весь этаж, построив себе из бывших коммуналок уютное жилье. Катя не раз видела красивую женщину, входящую в загаженный подъезд. Вот и сейчас эта женщина въехала в закрытый с трех сторон двор на белой иномарке.
– Свет, не знаешь, кто эта дама?
Светлана подошла к окну.
– Нет, не знаю. Красивая.
– Но не молодая. Заметь, фигура, как у девушки, а плечи опущены.
– Ну, и что? Может быть, устала просто.
– Нет, девушки не так ходят. Им нужно, что б их заметили. А этой все равно.
– Да кому тут смотреть-то на нее? Вообще странно, что она здесь поселилась. На первом этаже – настоящий притон. В первой квартире сын бывшей дворничихи Фаины живет. Мой ровесник. Наркоман со стажем. Как жив-то еще? А вторая квартира старушками населена. В каждой комнате по бабушке. И все одинокие. Дама эта всего-то с лета здесь живет, Нора Яковлевна мне рассказала. Она видела, как вещи разгружали. Мебель, говорит, красивая. А вот, что ремонт там не делается, ее очень удивляет. Только камин и соорудили из бывшей печки.
– На ремонт деньги нужны.
– Так машина-то какая! Не меньше, чем сама квартира стоит. И шубка на даме норковая, кажется.
– Да, норковая…, – Катя задумалась. Хотелось ли ей вот такую? И, да и нет. Для чего? К Роговцеву на свидание придти – вот, мол, не бедствую. Так ему, наверняка, все равно, в чем она ходит. Не заметила что-то она, Катя, в нем хоть проблеска интереса к ней. Знать, похоже, не знал, как ее вон выставить. Ну, и ладно. Главное, зачем приходила, она сделать успела. «Теперь твой ход, Матвей. Жду, не дождусь!» – Катя улыбнулась. Она и не сомневалась, что зелье подействует. Рецепт ей продала Пионова. За хорошие деньги. Спасибо Агафье, в наличности у Кати нужды нет. Только вот, больно от чего-то. Не от равнодушия ли явного бывшего любовника? Хоть бы радость изобразил, что ли, приличия ради!
– Садись, я на стол накрыла, – голос Светланы оторвал Катю от ее мыслей.
– Спасибо.
– Ты, я вижу, вещи собрала?
– Да. Поеду к себе, в Агафьину квартиру.
– Далеко отсюда?
– Нижняя Полевая. Я тебе телефон оставлю. Ты сама – то когда в деревню?
– Да вот, на неделе. Старикам подарков накуплю и поеду. Как – то скучно мне в городе. Я и не хожу никуда. Знакомых никого нет, только с Норой Яковлевной чаевничаем по вечерам. Откровенно говоря, устала я сплетни слушать. Да и не интересно мне соседям косточки перемывать.
– Странная, ты, Светка! А к тебе в деревню бабы зачем едут? Вот так же, посплетничать, про жизнь свою рассказать.
– Так им помощь нужна.
– И что? Суть та же – вмешиваешься ты в чужую жизнь.
– Когда просят.
– Да всегда просят! Мужа верни, от водки отвороти, соперницу убери.
– Ты же знаешь, я редко этим занимаюсь.
– Ладно, давний у нас спор, бесполезный. Лечишь, и лечи, – Катя с бокалом молока в руке опять подошла к окну.
– Посмотри, какой приличный мальчик в тот дом входит. Не к нашей ли даме?