— Умная голова — да дураку досталась, — вздохнул ендарь и отмахнулся.

Я только плечами пожал. Перед кем тут красоваться? А так — мошкара хоть и не пропала, но кусать стала заметно меньше. Только надо будет маску время от времени водой смачивать, чтобы не отвалилась.

— А чего ты, такой веселый, у домовых делаешь?

Аеш молчал, и я уж начал думать, что не дождусь ответа.

— Одному не выжить, — наконец проговорил он. — Я знаю, что не могу назваться хорошим соседом, но до поры, пока в болотах еще встречалась дичь, охотился. И делился, ты не подумай! — он резко остановился, обернулся. В глазах плавала растерянность. — Моих сородичей уже и не встретишь. Знаешь, — мне показалось, что он всхлипнул, — может быть, я остался один такой.

Ендарь резко развернулся и прибавил шагу. Я молча последовал за ним.

Небо немного просветлело, туман сделался прозрачней, хотя и не исчез полностью. Воды под ногами стало больше. Почва пружинила куда сильнее, чем у деревни. Похоже, мы огибали гору, на склоне которой располагалась последняя. На деревьях стало больше мха, воздух отяжелел, в нем появился запах гниения. Причем запах не только держался постоянно, но и постепенно усиливался. С каждым шагом мы все ближе подбирались к настоящему болоту.

На привал остановились ближе к полудню, выбрали для этого сухой островок. Температура воздуха к тому времени заметно повысилась, но куртку я снимать не рискнул, хотя и истекал под ней потом.

Костер разводить не стали.

— Самую легкую часть пути прошли, — уплетая вяленое мясо, проговорил Аеш. — Дальше начинается топь. Засветло нам надо пересечь княжий выгон. Ночевать на воде нельзя — до утра не доживем.

— Что за княжий выгон?

— А в этих местах раньше княжий скот гоняли. С тех пор так и зовем.

Я растянулся на траве, закрыл глаза. Слабые порывы ветра касались лица, стянутого коркой грязи. Мошкары стало заметно меньше, хотя полностью она не исчезла. Ноги гудели, а пройдена только четверть пути.

— У вас есть огороды? — спросил я. Не столько из интереса, сколько чтобы отвлечься. После небольшого перекуса клонило в сон.

— А как же, — отозвался Аеш. — Подле каждого дома несколько грядок разбито. И общее поле за деревней. Рожь, картоха. Есть немного курей, несколько коз. На пропитание худо-бедно хватает, когда есть охота.

— Ты бы и правда меня съел?

— Конечно, — ендрарь не раздумывал с ответом. — Всяк, кто по лесу ходит, — того съесть можно. Окромя, конечно, тварей подлых, навроде лиха. Времена нынче трудные, от всякой еды нос воротить не стоит.

Ответ мне не понравился. Но хотя бы честный — и на том спасибо.

Следующая часть пути далась мне непросто. Если Аеш легко и без видимых усилий перепрыгивал с кочки на кочку, то мне приходилось проверять надежность почвы жердью. Вода, которая поначалу пряталась в траве, поднялась сначала до щиколотки, а потом до середины голени. Пришлось переобуться на первом же более-менее сухом островке. Правда, прежде некоторое время потратить на овладение искусством наматывать портянки. Ендарь смотрел на меня, как на умалишенного, вздыхал, охал, возводил глаза к небу. До кучи я и штаны сменил. От привычной одежды хоть и жаль отказываться, но удобство — прежде всего. Да и места в вещевом мешке джинсы занимают куда меньше штанов. Вроде как и идти легче.

Все же не стоило дурить и переодеться в деревне, как добрые "люди" советовали.

Гнилостный запах усилился. Колючие кусты исчезли полностью, а деревья стали выглядеть еще болезненней. Их стволы истончились. Черную кору покрывала белесая комковатая слизь. В спутанных ветвях виднелись переплетения паутины.

Не слишком ли густые переплетения? Точно коконы. Но что сокрыто в их глубине — не видно.

— Что там? — я почти шепотом окликнул Аеша и указал на ближайшее дерево, крона которого почти полностью скрывалась за тончайшими паучьими нитями. Сам не знаю, почему вдруг перешел на шепот.

— Умруны. Лучше их не видеть, — шикнул на меня ендарь. — И вообще — неча ворон ловить! Днем они не показываются. А вот ночью лучше с ними не встречаться. Всего и боятся — света да огня. Даже сталь супротив них бессильна. Одно хорошо с ними — глупы, что мои валенки.

— И кто они такие?

— Тише… — ендарь развернулся, замахал на меня руками.

Я поежился. Уже одно название тварей не внушало оптимизма. Вонючее болото, ночь, умруны — неплохая подборочка. А ведь при нашей первой встрече с Аешем он меня спутал именно с этими товарищами. Значит, походят на человека. Мертвяки какие-то, что ли?

Иногда мне казалось, что, наряду с искалеченными болезнью деревьями, из воды торчат остовы деревянных домов. Столь же черные и осклизлые, как и все в этих чертовых болотах.

Ноги начали мерзнуть. Вроде бы и глубина небольшая, и вода темная, и даже солнце вышло из-за туч, но такое ощущение, будто кругом бьют десятки ключей. Поначалу такого не было. Неужели мир за пределами деревни домовых, где еще сохранился островок зелени, целиком и полностью представляет собой холодные мертвые топи? Если действительно так, то выживание домовых — даже не подвиг, а огромное чудо. Странно, что их до сих пор не сожрали.