– Тише! – вдруг прошептал Маленький, положив руку на плечо товарища. Оба замерли. Шумел ветер в верхушках деревьев, шелестела печально сухая трава. – Показалось. Что там?

Большой посветил фонариком – ступеньки уходили вниз. Белесые корни, как щупальца неизвестных земноводных, выпирали из трещин в стенах.

– Иди! – приказал Маленький, пытаясь придать голосу твердость. – А… дверь закрыть?

– Не нужно, – ответил Большой. – Здесь все равно никого нет.

Словно отвечая ему, совсем рядом взвыло дурным голосом невидимое животное.

– Черт! – вскрикнул Маленький, резко оборачиваясь.

Луна, вырвавшись из плена облаков, ярко осветила город мертвых. В двух шагах от преступников на мощеной дороге сидел большой черный кот.

– Кыш! – закричал Маленький и взмахнул рукой. Кот не двинулся с места, только хвост шевельнулся. Глаза его сверкали красным фосфорическим блеском. – Брысь! – закричал снова Маленький и топнул ногой. И снова кот не двинулся с места. – Скотина! – отчаяние звенело в голосе Маленького.

Большой наклонился, нашарил на крыльце кусок мрамора и швырнул в кота. Не попал – мраморный кусок шлепнулся рядом. Кот взвыл дурным голосом, проворно отпрыгнул в сторону и сразу же пропал из виду.

– Куда он делся? – спросил Маленький, всматриваясь в темноту.

– Побежал за родителями, – пробурчал Большой. – Идешь?

– Иду, иду, – ответил Маленький. – Ты первый!

Они осторожно спускались вниз по узким осклизлым ступенькам. Большой оглядывался, проверяя, как справляется Маленький. «Иди, иди», – шипел тот в ответ, пихая Большого кулаком в спину.

Подвал не проветривался добрую сотню лет, а то и больше. По мере продвижения вниз дышать становилось все труднее. Сильно запахло гнилью.

Внизу, в низком подвале с невысоким потолком, царил промозглый холод. Подвал напоминал архив, где в ящиках-ячейках вдоль стен хранятся документы. С той разницей, что здесь были не ящики с документами, а ниши с гробами в три ряда. Первый примерно метр от земли, над ним – второй, и в каждом по три ячейки. На чугунного литья ажурных дверцах, намертво вмурованных когда-то в цемент, помещались овальные фарфоровые таблички, напрочь разбитые, с остроугольной нечитаемой готикой и датами рождения и смерти.

Ажурные решетки были варварски выворочены в незапамятные времена осквернителями могил – где полностью, где наполовину. Пол был усыпан цементной и мраморной крошкой и осколками фарфоровых табличек.

Нечистая парочка, ошеломленная увиденным, стояла молча.

– Мерд! – бросил в сердцах Маленький. Нагнувшись, он принялся рассматривать останки фарфоровых табличек. – Нич-ч-чего не понимаю, – бурчал он при этом. – Варварский язык… Только даты и можно разобрать. Ты уверен, что это здесь?

– Здесь, здесь… – отозвался Большой. – Это старославянский церковный язык.

– Сомневаюсь. Да и вообще… как-то тут… неуютно. – Маленький снова оглянулся. – Что будем делать?

– Искать… раз уж мы тут, – хладнокровно ответил Большой.

– Как?

– Очень просто! – Большой схватился за рваные края ближайшей решетки и дернул. Раздался треск, в воздух взмыло небольшое облачко пыли. Он дернул сильнее и вырвал решетку из стены. Бросил на пол и посветил фонариком в дыру. Маленький вздрогнул от грохота и отступил. Узкая ниша уходила в глубь стены. Внутри – кучка рассохшихся досок, покрытых пылью веков. Некоторое время Большой внимательно рассматривал содержимое разбитого гроба, сунув руку с фонариком далеко внутрь. Потом сказал: – Ничего! Если и было что-то… когда-то… то сейчас ничего… Пусто!

– Мерд! – повторил зло Маленький. – Все равно нужно проверить! Давай дальше! – приказал он. – Холодно! – произнес он через минуту и поежился. Обхватил себя руками, пытаясь согреться.

– Невозможно ничего разобрать, – сказал Большой.

– Смотри внимательнее! Нам нужен примерно конец восемнадцатого – начало девятнадцатого. – Маленький присел на корточки, всматриваясь в изувеченные таблички. – Посвети! Видишь, нижний ряд – семнадцатый век, – бормотал он, водя пальцем в черной перчатке по разбитому фарфору. – Смотри – год тысяча шестьсот девяносто девятый… Слишком рано. Так, а здесь… семьсот шестьдесят второй. Не то! Посмотри сам! Мне не видно.

– Тысяча семьсот девяносто третий… кажется, – произнес Большой, всматриваясь.

– Давай! – приказал Маленький. – Эту тоже!

Большой выдернул из стены еще одну покореженную решетку, положил на пол. Повторилась давешняя сцена – он посветил фонариком внутрь и стал всматриваться. – Пусто! – произнес через минуту. – Вообще ничего!

– Как пусто? – не поверил Маленький, поднимаясь на цыпочки. – А куда же… он делся?

Большой пожал плечами.

– Давай дальше! – распорядился Маленький.