Срываюсь и отворачиваюсь к окну, где снежинки продолжают плясать в причудливом хороводе. Вижу его отражение и жду выстрела, сжавшись в комок. Ногти впиваются в ладони, кровь капает на пол.

Да стреляй уже. Не томи, родной.

– У тебя кровь, - слова звучат глухо.

***

Пальцы не шевелятся, я в задумчивости смотрю на руку и раздумываю, как бы справиться с блузкой. Вторая рука пристегнула к спинке кровати. Как я могла за пять лет не найти у мужа наручники?

Он сидит и смотрит на мои мучения, а затем помогает, расстегивая мелкие пуговицы.

Я позволяю татуировке выйти на поверхность кожи, обозначив мою принадлежность к Высшему Роду. Да, ты женат на принцессе. Такой шанс выпадает раз в жизни. Убьешь - станешь всемогущим.

– А я хочу быть всемогущим?

– А у тебя есть выбор?

– Ты так ничего и не поняла, девочка. Зачем? Зачем ты убила нашу любовь?

– Если бы не я, ее бы не было вовсе.

Он смотрит на меня так, словно на его глазах я убила всех, кого он любил. Словно я - сама тьма, которая вышла из ада. Так и есть, претворяться я не стану, незачем. Что с того, что я сделала за свою жизнь столько добра, сколько ни один добродетельный человек не сделал? Что с того, что я не раз спасала жизни, души и разумы? Он убежден в том, что я - зло. Смирюсь и я.

А ведь правда. Жил бы себе в радости, с девушкой хорошей. Работящей, умной и покорной.

Вот только покорности он не любил, никогда и нигде. Ценил во мне своенравность и самостоятельность, любил за то, что я могла решать. Где теперь его любовь? Нет смысла и спрашивать, осталась глубоко в сердце, поверженная и искалеченная болью ведьминого предательства.

Любимый мой, герой… Мыслимо ли ведьме называть палача героем? Мыслимо ли ловить взгляд, надеясь напоследок запомнить цвет глаз и морщинки, что собирались вокруг них, когда счастье переполняло его. Раньше его счастьем была я. Теперь, даст Бог, обретет его с другой. Не ошибись лишь, любовь моя, не терзайся более.

Звонок мобильника врывается в реальность, и я отворачиваюсь. Видеть его за таким домашним занятием невыносимо. Наверное, по работе, просят приехать завтра пораньше. Завтра… отголоски этого слова эхом звучат в голове. Завтра не наступит, для меня эта ночь будет последней. Почти в его объятиях, чудесней смерти для влюбленной ведьмы не сыскать. Только лишь сердце вырвать из груди - нет больше лекарства от моей любви. И смерть, само собой, она по пятам идет за такими, как я.

– Понял, спасибо за помощь, с меня причитается, - наконец он заканчивает разговор и идет ко мне.

Глаза не закрываю, хотя страшно, очень. Читаю приговор в его глазах и до крови закусываю губу, чтоб не закричать, не замолить о пощаде. Даже любящая ведьма умирает гордо.

Он двигается, словно во сне: медленно, неторопливо. Протягивает руку и… отстегивает наручники, а затем ставит меня на ноги.

Непонимающе смотрю на него, слезы стоят в глазах, но не проливаются.

– Все, прекрати истерику, - когда он волнуется за меня, обычно говорит очень грубо.

– Ты… ты знал?
– не узнаю свой голос.

Он крепко прижимает меня к себе и утыкается носом в макушку. Шумно вздыхает и как-то надломлено отвечает:

– Конечно, знал, девочка моя, я же охотник, от меня не скроешь. Думаешь, ты такая крутая, что нечисть при виде тебя разбегается? Я всегда стою за твоей спиной, моя колдунья.

И у меня начинается истерика. Захлебываюсь, рыдаю в голос, отчаянно цепляюсь за него, дрожу. Я б рада упасть, да не дают сильные руки любимого. В голове нет ничего кроме этих прикосновений, кроме его запаха, голоса, шепчущего что-то успокаивающее.

Рассвет мы встречаем вместе, обнявшись, сидя на балконе. Бутылка вина, которую я выпила почти в одиночку, отражает полную луну. Ветер развевает мои волосы, и впервые я могу не скрывать зов, что рвется из груди. Как и всегда я таю под его взглядом, и что-то новое появляется в моем облике. Теперь я другая. Я - ведьма, я - жена охотника. Я - самая счастливая на свете.

Мой любимый инквизитор

От пронизывающего ледяного ветра не спасает даже теплая шубка на меху. Ноги по колено утопают в снегу, но я почему-то упорно бреду вперед, сама не зная, зачем. Можно и здесь поспать, ничего со мной не случится, сила защитит от любого хищника, от лютых морозов, от завывающего так яростно ветра. Тем более что я валюсь от усталости, последняя гонка измотала меня.

Ничто не грозит мне в этом царстве снега. В этой милой деревушке, которая словно яркое пятнышко виднеется вдалеке. Там есть домик, в котором я могу отогреться и поспать несколько часов, прежде чем он найдет меня. Инквизитор, будь он неладен!

Инквизиторы - они особенные. Не чета своим предкам: религиозным фанатикам в рясах. Теперь они воины, которых ведьме не провести. Они безжалостны, чертовски жестоки и умны. А мой еще и издевается, скотина. Пять лет. Пять долгих лет прошло с тех пор, как он нашел меня, двенадцатилетнюю девчушку, умирающей от голода. Накормил, согрел и, едва разглядев ведьмин оберег, бросил в объятия боли, пытаясь узнать, где скрывается мама.