От таких мыслей становится нехорошо. Даже этому существу, злому, беспринципному, жестокому, я не могу причинить боль.

Слезы все катятся и катятся, я слишком долго не позволяла себе плакать.

А потом тихий и полный боли стон заставляет меня забыть обо всем и кинуться к шкафчику с травами.

– Потерпи, - уговариваю его я, насыпая в кувшин трав и, остатками магии подогревая ее, воду.
– Еще чуть-чуть, сейчас будет легче. Сейчас.

– Уйди, - хрипит, силясь прийти в себя.

– Тише, пожалуйста, я сейчас.

Снова стонет, почему-то заставляя мое сердце испуганно сжиматься. Быстро наливаю отвар в кружку.

Приподнимаю его голову, приставляю кружку к губам, заставляя пить.

– Нет, - он дергается с такой силой, что я едва удерживаю его голову.

– Пей, станет легче. Ну, пожалуйста, давай. Пару глотков, это всего лишь отвар из трав. Давай, ты же можешь.

Я плачу, отчаявшись заставить его выпить. Уже не стесняясь, навзрыд. Захлебываюсь и вздрагиваю.

– Да пей же ты!

Он, наконец, делает несколько неуверенных глотков и вслед за ним я.

Он засыпает тяжелым сном, я пристраиваюсь на полу, не обращая внимания на сквозняк. Он восстановится, я знаю это. Теперь, когда он в тепле и выпил укрепляющий отвар, он восстановится и тут же убьет меня. Но почему-то мне все равно. Лишь горькое одиночество заставляет меня кричать, свернувшись калачиком. Я одинока как никогда, напугана и совершенно вымотана.

Густая тьма зовет меня к себе, и я не противлюсь. Под звуки прерывистого дыхания спящего инквизитора, я сдаюсь, хотя должна бежать из этого дома без оглядки.

***

По ощущениям я сплю очень долго, но сознательно не хочу просыпаться. Почему-то мне кажется, будто пока я сплю, я жива. Открою глаза - и все померкнет, оставив только боль.

Конечно, он не убьет меня сразу. Пять лет погони. Ну, начни уже, жестокая ты скотина!

И тепло-то как, хорошо! Будто бы под одеялом лежу маминым, маленькой девочкой, напугавшейся ночи.

– Мама, мамочка, - неосознанно говорю это вслух и всхлипываю.

Теплая рука ложится на мою голову, слегка теребя копну волос. Подаюсь этому движению, тянусь к руке как кошка, которую приласкал хозяин. Уже много лет до меня никто не дотрагивался.

Рука сползает вниз, гладит шею, играет с волосами. Я замираю и даже дышу через раз. Я жду боль, но ее почему-то нет. Вот-вот он сожмет в кулак мои волосы и…

Чувствую, как он проводит рукой по спине, вдоль позвоночника. Невольно выгибаюсь навстречу руке. И на краешке сонного сознания возникает вопрос: а почему моя спина обнажена?

Но его рука уже скользит по талии, обхватывает меня поперек живота и меня прижимают к теплой и твердой груди. Он убирает волосы, и горячие губы касаются нежной кожи на шее. Я прерывисто всхлипываю, напуганная этой жуткой игрой, и отодвигаюсь, но сильные руки не дают, не отпускают, а губы продолжают целовать шею, спускаются ниже, повторяют путь вдоль позвоночника.

Я перестаю сопротивляться и просто лежу. Дрожу, как заяц перед пастью волка.

Закусываю губу, чтобы не застонать, когда его руки поднимаются от живота к груди.

А потом он переворачивает меня на спину и я, успев лишь мельком глянуть в темные глаза, судорожно хватаю его за плечи, когда губы инквизитора впиваются в мои. Его руки лихорадочно пытаются найти мои, и мы сцепляем пальцы, уже по обоюдному согласию. Для меня не существует больше того страшного мира, что раскинулся за стенами небольшой хибарки. Я чувствую только его прикосновения. Тяжесть его тела, силу его рук, которые - теперь я знаю это - могут не только причинять боль.

Он оставляет мои губы и жестко целует в шею, оставляя свой след на мне. Я выгибаюсь дугой, не в силах больше сдерживаться.

– Нет, - слова против воли вырываются из меня, - не надо, пожалуйста.

– Тише, - шепчет, касаясь меня губами.
– Не бойся, не дрожи. Тебе же хорошо со мной.

– Пусти, отстань, - слабыми руками отталкиваю.

Но он лишь смеется, как всегда, когда я сопротивляюсь его силе.

– Тихо, маленькая, колдунья, - в его глазах я замечаю веселые искорки, - тебе меня уже не остановить.

Смотрю в его глаза, страх окончательно завладевает мной.

Слезы застилают глаза. Чувствуя, как он вновь целует меня, теряю сознание.

***

Просыпаюсь тут же, будто от толчка. И натыкаюсь на внимательный взгляд, которым он сверлит меня, сидя рядом.

– Ой, - глубокомысленно произношу я.

Он усмехается.

– Что такое?
– в вопросе сквозит раздражение, но он его старательно скрывает.

– Я есть хочу, - признаюсь дрожащим и полным слез голосом.

Раздается тяжелый вздох и перед моим носом оказывается все так же кружка. Но только там уже не противный травяной отвар, а…