Рейбэк ждать не стал. Протянул руку и нажал на больную ногу. Аня хрипло закричала.

– Мне пойти и привести Вилдэра?
– холодно осведомился Рейбэк.
– Подумай, что в данный момент лучше: рассказать мне то, что я прошу и остаться в живых вместе с любимым, или смотреть, как я буду убивать его, но зато сохранить секрет.

Жизни сотен, возможно, тысяч людей против одной. Она не Рандвалф, она не готова жертвовать во имя долга любимыми людьми. Мелочно? Возможно.

– Уйти в мой мир, - сказала Аня, отведя глаза.

– Умничка, - Рейбэк погладил ее по щеке.
– Было просто, правда?

– Не надеюсь, что ты держишь свое слово, но все же потребую обещанного "останешься в живых".

Рейбэк размахнулся. Аня вскрикнула и упала, потеряв сознание от удара.

***

– Мама, - жалобно позвала Ксюша.
– Мама!

Аня открыла глаза. Она лежала на широкой кровати, полностью укрытая одеялом. Нога была забинтована так крепко, что даже не гнулась в колене. Больше ничего не болело, только легкая усталость, но в целом самочувствие было лучше, чем можно было ожидать.

– Девочка моя, - Аня улыбнулась и поманила дочь.

Та с радостью залезла к матери под одеяло.

– Ты спала, - сообщила Ксюха.
– Папа сказал, чтобы я к тебе не лезла, но я ведь немножечко, да?

– Конечно, - Аня почувствовала волну облегчения: Вилдэр жив.
– Папа здоров?

Ксюша кивнула.

– И дядя тоже. Я видела, как вы пришли. Дядя нес тебя и очень неприлично ругался. А папа пошел в кабинет. И на кого-то там громко ругался. Сольвейг меня увела. Потом дядя тебя сюда уложил, злюка-Астрид тебя забинтовала, и дядя ушел успокаивать Сольвейг - она нервная какая-то. А меня позвал папа. Велел тебе не мешать. Я же не мешаю?

– Конечно, нет, - Аня поцеловала Ксюшу, подумав на миг, что бы было, если б из пещер они не вернулись.

Идгард бы воспитал, наверное. Хотя...Луи у него теперь странная, может, и осталась бы Ксюха сиротой в незнакомом мире, который вот-вот рухнет в какой-то ад.

– Ксения!
– раздался голос Вилдэра.
– Я же велел мать не трогать.

– Не нуди, - отозвалась из-под одеяла Аня.
– У меня, в отличие от вас, в доме было принято свободно общаться и будить друг друга, если того захотелось.

– Тебе нужно отдыхать.

– Мне нужно, чтобы...

Аня замолчала. Не стоило ругаться перед Ксюхой, которая совсем недавно обрела отца.

– Просто поверь: все хорошо, - мирно сказала девушка.
– Она мне совсем не мешает, тем более, я сама проснулась.

– Как здоровье?

– Неплохо. Я ходить долго не смогу?

– Пару дней, просто ушиб, - сказал он.
– Есть хочешь?

– Хочу, - Аня согласилась скорее из вежливости, а не от того, что действительно хотелось есть.

– Нужно поговорить о том, что произошло в пещерах. Ксения, иди, поиграй с Сольвейг. Она уже успокоилась и ждет тебя, чтобы начать рисовать.

– Я хочу полежать с мамой, - хныкнула девочка.

– Ксения!
– от голоса Вилдэра даже у Ани волосы на всех местах зашевелились.

– Иди, пожалей Сольвейг, ей, наверное, одиноко, - шепнула она дочери.

Когда дверь за Ксенией закрылась, Аня приподнялась на постели и рявкнула:

– Еще раз повысишь голос на ребенка, будешь видеться с ней раз в неделю по три часа, понятно?!

И, увидев, что Вилдэр выходит из себя, добавила:

– Не надо мне указывать на мое место, прекрасно знаешь, что захочу - и уйду. Сама вернулась, сама сбегу. А Ксюша вырастет и решит, нужен ей такой отец или нет.

– Вот как, значит, - выдохнул Вилдэр.

– А чего ты ждал?
– невесело усмехнулась Аня.
– Я, знаешь ли, от мечты о принце избавилась довольно скоро, но от тебя такого не ожидала. Даже мужчины, с которыми я выходные проводила, больше чуткости проявляли.

И тут же прикусила язык, потому что вид у Вилдэра стал совсем уж устрашающий. Он смотрел на нее со смесью отвращения и злости. И Аня не знала, от чего было больнее.

– Уйди, - она закрыла глаза.

– Мы должны поговорить. Ты как-то догадалась, что Осмонд работает на Рейбэка. Я хочу знать, как.

– Так и догадалась, - Аня отвернулась к окну.
– Я же озвучила. Почувствовала, поняла, знала. Что хочешь, то и думай. Просто догадалась, я ведь с ним дружила. Да и гадов повидала за последнее время - не пересчитать. А кровь на его мече тебя совсем не смущала? Или это слишком незначительная улика, доказывающая его виновность?