Мы с Ормондтом ничего против не имели. Семейство Аерн сделала нам прощальный подарок, и за площадью нас ждали лошади, оставленные возле трактира. На трактир Бриннэйн посмотрел долгим тоскливым взглядом, вздохнул и махнул рукой.

– Вперед, детки.

Уже выехав за ворота, я все-таки решилась задать вопрос, который мучил меня с того момента, как утром я увидела черноволосого мага.

– Лорд Бриннэйн, - он повернулся ко мне.
– Откуда у вас на скуле синяк и почему вы его не уберете?

– Кроха, это медаль за плохое чувство юмора, - расплылся он в улыбке.
– И вообще, этот синяк придает моему лицу некую таинственность, не находишь? Как дама ты непременно должна это оценить.

Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем он говорит. Затем перевела взгляд на лорда Ронана, хранившего гордое молчание и безучастный вид и возмущенно воскликнула:

– Лорд Ронан, это же ваш учитель! Как вы могли?

– Как-то смог, - равнодушно пожал плечами лорд.

– Он и больше мог, но я решил оставить только этот синяк, она мне идет, - подмигнул Алаис.
– И не ругай его, кроха. Кое в чем, этот агрессивный самец был прав. А теперь закончим разговаривать о моем синяке и займемся чашей.

– Брин, - холодно произнес лорд Ронан.
– Осторожней с эпитетами и еще, я бы попросил обращаться к моей ученице без фамильярностей.

– Да-да-да, дружище, я знаю, что пользоваться служебным положением ты умеешь, но мой ответ - нет. Это не фамильярность, это сто четыре года разницы в возрасте.
– Ответил Бриннэйн непривычно сухо.

Я перевела взгляд с одного на другого и воскликнула:

– Благородные лорды, у нас есть дела поважней. Возьмите себя в руки и давайте уже посмотрим чашу! Лично меня она интересует больше, чем прозвища, которые вы мне даете. Кстати, "маленькая" и "кроха" не так уж сильно различны по значению.
– И весомо потребовала.
– Чашу!

Чтобы мое требование выглядело еще более доходчиво, я еще и руку протянула. Бриннэйн оценивающе осмотрел мою длань, вздохнул и вручил мне "Чашу Света". Дальнейшее повергло меня в изумление. Впрочем, не только меня. Едва я взяла чашу в руки, как хрусталь отозвался тихим мелодичным звоном, и "паутина" отозвалась на него легким жжением. Я ахнула и достала ее. По нитям "паутины" бежали мелкие искры, и чем ближе я подносила ее к чаше, тем ярче они становились, жемчужины все более наливались светом, пробивающимся изнутри, и я соединила обе реликвии. Точней, я просто поднесла их друг к другу, и "паутина" потянулась к хрустальной поверхности, на глазах растягиваясь и оплетая чашу. И как только соединение закончилось, "паутина" полыхнула, и заряд Света ушел в чашу, на мгновение, засветив ее, как настоящий фонарь. Только свет был настолько ярок, что его не затмил даже солнечный день. Затем все погасло, и я воззрилась на хрустальную чашу в оплетке серебряных нитей, украшенных жемчугом.

– Любопытно...
– негромко произнес черноволосый маг.- Значит, паутина собирает свет и передает его чаше, тогда ножка и паук помогают удержать его внутри?

– Думаю, Свет и сейчас там, и его можно вытащить, как и раньше.
– ответил лорд Ронан.
– Только заряд теперь будет в разы больше.

Маги переглянулись, затем забрали у меня половину артефакта, которую мы нашли, и, передавая из рук в руки, рассматривали результат соединения двух реликвий.

– Но, в общем, твоя догадка верна, - кивнул Ормондт.

– Как и твоя, - согласно кивнул в ответ Алаис.

Я снова посмотрела на одного, потом на второго и широко улыбнулась. Враждебность, так явно ощущавшаяся совсем недавно, исчезла, и теперь я опять видела двух друзей. Они подняли на меня глаза. Бриннэйн подмигнул, а Ормондт неуверенно улыбнулся в ответ.

– Что?
– спросил он.

– Ничего, хорошее настроение, - ответила я и засмеялась.

Даже не помню, когда мне было так легко на душе. Наверное, только в ту ночь на городской площади в Рэнладе, когда я впервые жизни танцевала вместе со всеми и купалась в лучистых глазах лорда Ронана. Теперь улыбались оба мага, глядя на меня. Это в результате меня и смутило. Замолчав, я опустила глаза и прошептала:

– Извините.

– Это ты ее смутил, - недовольно заворчал Бриннэйн.
– Малышка так хорошо смеялась.

– Почему это я?
– опешил Ормондт.

– Ну, не я же, - ответил Алаис тоном возмущенного праведника.

– Оба, - ответила я, не глядя, на них и снова улыбнулась.

Почему-то рядом с этими двумя мужчинами мне было сейчас легко и просто, даже смущение быстро отступило, и совсем не хотелось казаться суровой. Может, дело было в двух слившихся реликвиях, а может, в том, что напряжение между мужчинами исчезло, но мне и, правда, было рядом с ними очень легко.

– Посмейся еще, - негромко попросил меня Ормондт.

– Соловей не поет по заказу, мой мальчик, - вздохнул Бриннэйн, и я снова рассмеялась.

Я тронула лошадь, все еще посмеиваясь, и лорды быстро догнали меня.

– Я есть хочу, - сообщила я им с улыбкой.

– Тогда вперед, - осклабился Алаис, - я давно хотел это предложить, но вы же сразу обвините меня обжорстве.

– Я угощаю, всех, - улыбнулся лорд Ронан, и я спорить не стала. Всех, это другое дело.

– Какая щедрость, дружище, похвальная, я бы даже сказал, - начал Бриннэйн.
– Почаще бы ты баловал своего...
– он осекся под взглядом Ормондта, бросил на меня взгляд и понимающе подмигнул.