Фарнол моргнул. Его окружала непроглядная темнота и жестокий холод. Вложив меч в ножны, он прислушался, но ничего не услышал. Выждав, юноша самым любезным тоном осведомился:

— Здесь кто-нибудь есть? Или я разговариваю сам с собой?

— Ты не один, — медленно проговорил тихий голос совсем рядом. Определить, к какому полу и виду принадлежит говорящий, не удалось. — Не надо никому быть одному. Мы — семья. Я Нефан. Мы рады тебе.

— Благодарю тебя. Я — Фарнол Каржский, путник. Меня загнал сюда пельгран, и я очень благодарен вам за укрытие.

— Пельгран идет путем заблуждений. Его поведение отражает простое невежество. Возможно, в будущем великий Васкв дарует ему прозрение.

— Великий Васкв?

— Наше божество, слепой бог грядущего, обучающий своих последователей жить в мире, когда солнце постигнет неизбежная смерть. Этот мир будет царством безграничной тьмы. — В тоне Нефана прорезались и становились все яснее нотки благоговейного восторга. — Бесконечной тьмы, неизмеримого холода. Мы, дети Васква, готовим себя к реальности будущего. Для этого мы живем во мраке. Вещество, из которого выстроено наше жилище, отвергает вульгарный свет и преходящее тепло обреченного солнца. Если у нас возникает необходимость выйти наружу, мы лишаем себя зрения согласно заветам Васква. Лучшие среди нас вынимают наши глазные яблоки и сокрушают их на алтаре. Принесших такую жертву мы считаем благословенными.

— Это достойно восхищения. — Фарнол поклонился в темноте. — Итак, ваша слепота дает вам прозрение. Недурной парадокс, однако…

Речь его прервал глухой удар, сотрясший купол. За ним последовали другие, перемежавшиеся дикими криками.

— Это пельгран, — с беспокойством заметил Фарнол. — Испытывает силу на вашем доме.

— Несчастное, жалкое создание. Оно напрасно тратит время и силы жизни. Наш дом укреплен благословением Васква. Ты здесь в безопасности, Фарнол Каржский, и можешь оставаться, сколько пожелаешь. Я даже буду склонять тебя задержаться среди нас, чтобы изучить путь Васква.

— Останься. Останься. Останься.

Голоса — множество голосов, он не сумел сосчитать их — тихо шипели из темноты. Невидимые руки трепали его по плечам, гладили по спине. От легких, мертвенно-холодных, почти ласковых прикосновений кожа у него пошла мурашками. Фарнол не позволил себе отстраниться.

— Но постой, мы забыли о гостеприимстве, — прозвучал голос Нефана. — Ты, несомненно, голоден и утомлен, Фарнол Каржский. Желаешь ли разделить с нами трапезу?

— Желаю и благодарю вас, — с чувством ответил Фарнол.

— Так идем же к столу, где мы сможем подкрепить наши силы и восславить величие Васква. Нам сюда.

Взяв гостя за руку, Нефан повел его вперед. Фарнол ничего не видел, но слышал рядом легкие шаги других и часто ощущал на своем лице и плечах их холодные прикосновения. Идти пришлось довольно долго, их путь через ледяную пустоту был извилист.

— Ваш дом обилен простором, — заметил Фарнол.

— А, у тьмы свои способы расширения пространства. Великая вещь — темнота, она утешает, дает опору. Она свята. Взыскующие путей грядущего скоро признают, как прекрасно избранное ими бытие.

— Великая тьма! — прошептали окружавшие их верующие.

— Приносящие дар получают взамен величайшую из наград, — продолжал Нефар. — Великий Васкв радуется каждому принесенному в жертву глазу. Это достойно размышления, Фарнол Каржский. А вот и стол. Ты можешь сесть.

Фарнол повиновался. Шаря на ощупь, он скоро убедился, что стол — всего лишь грубо сплетенная циновка, расстеленная на полу. Никакой посуды он не нащупал.

— Протяни руку и прибегни к изобилию Васква, — торопил Нефар. — Это его дар своим слугам.

Протянув руку, Фарнол наткнулся на металлический бок миски, в которой лежала густая холодная каша. Осторожно попробовав, он нашел пищу совершенно безвкусной. В ней была тяжесть, объем, исключительная плотность и холод — более ничего. Но от голода он пожирал кашу горсть за горстью, и ее холод на время затушил горевший внутри огонь.

Кругом все было темно, слышалось деликатное причмокивание и глотки. Еще отовсюду раздавалось множество молитв, славословий, восхвалений и восторженных благодарностей — последние Фарнол счел сильно преувеличенными.

Когда трапеза подошла к концу, Нефан снова заговорил:

— Фарнол Каржский, мы, верные, идем теперь к алтарю, чтобы исполнить обряд омовения и принести дары Васкву. Владыка темного будущего в своем величии презирает те дары, что приносятся не от полноты сердца. Пойдешь ли ты к алтарю? Там ты сможешь изведать и осязать его размер и очертания и так принять его.

— Благодарю, но откажусь, — вежливо возразил Фарнол. — Вы приняли меня со всей добротой, но теперь мне пора уходить. У меня есть дело, и отпущенное мне время истекает.