– Побочный эффект лечения, – сказал он вслух.

– У тебя волосы в два раза гуще стали, и та короткая прядь, что на месте проплешины росла, стала той же длины, что и остальная грива. Наверное, тоже побочный эффект.

– Наверное, – согласился Семка с Антоном Олеговичем. – Мне как-то не до своей внешности было, – слегка приврал он, – главное – не свихнуться от одиночества и не умереть окончательно и бесповоротно.

– Не будем тебя пытать и требовать подробностей, – пообещал полковник. – Второй вопрос, и все. Как же тебя огневики лечили? А то со стороны это выглядело весьма необычно.

– Оно изнутри тоже необычно выглядело, – хмыкнул Семка, – я не знаю, чего ждал, но удивили меня сильно. Тут в двух словах не объяснишь…

Семен посмотрел на пустую кружку в руке с таким сожалением, что насмешил всех.

– Дайте солдату киселя, у него в горле пересохло.

Семен с удовольствием прихлебнул и заговорил.

– Понимаете, каждое общение с чем-то или с кем-то оставляет в голове человека отметину, запись. Нет, не так. Это обычное дело, что в памяти что-то откладывается. А вот при ментальных атаках в голове остаются еще и записи о том, кто атаковал, каким способом… Короче, как в компьютере – вроде бы стерли файлы, но след остался, и специалисты сумеют восстановить. Я эти записи нашел, но прочесть не умел. А огневики меня читать научили, инструкциями снабдили, как в каких случаях поступать. Так что не поверите, но я сам себя лечил.

– И не только себя, – сказал подошедший Айболит. – Он и меня успел подлечить. Я от боли проснулся, вижу, Семка очухался. Думаю, приспичило парню в туалет, нужно бы помочь… Вдруг мне стало небольно и так хорошо, что я мгновенно уснул. Сейчас меня можно в качестве боксерской груши использовать, ничего не болит.

– Рад за тебя, Володя. И как нам ни интересно, но больным я приказываю вернуться на свои места и спать. Чем быстрее вы вернетесь в строй…

Договорить полковнику не дали, в грот вбежал старший лейтенант Федоров.

– Разрешите доложить…

– Докладывай, Жгут.

– Ко входу в Лагерь подобрался огневик. Пламенем не полыхает, но светится ярко. И с переливами, вроде как сообщить чего-то желает.

– Это ко мне, – сказал Семен. – Доктор пришел уколы ставить. Давайте его проводим в Дальний грот, чтобы никому не мешать.

– Исполняй, Жгут.

– Есть! Э-э-э… А как его сопроводить-то?

Все обернулись на Семку, но ответил Антон Олегович:

– Я с тобой пойду, Саша. Думаю, достаточно просто его пригласить.

Новый сеанс лечения снова больше походил на урок, чем на медицинские процедуры. Изнутри сознания, понятно, было похоже на урок. Семен старательно и послушно изучил несколько параграфов, выполнил ряд упражнений. Кое-что переспросил, а главное виртуозно – как он сам посчитал – ввернул пару вопросов, напрямую к его лечению не относящихся. И получил ответы, разъяснения и даже предложение проверить, что получится в том или ином случае. Вроде все сделал верно. Дальше его досужее любопытство удовлетворять перестали, заставили перейти к дальнейшему самоизлечению. После которого, получив кучу домашних заданий, он вполне благополучно без всякой сторонней помощи вернулся к себе в постель.

А вечером ему показали запись с камер видеонаблюдения, как все эти упражнения выглядели со стороны, и он понял, отчего закаленных в боях бойцов едва инфаркт от такого зрелища не хватил.

Огневик снова соорудил из самого себя подобие огромного увеличительного стекла, так что все детальки прорисовывались замечательным образом, несмотря на слабое освещение.

Поначалу довольно долго ничего не происходило вообще. Семен висел в воздухе, руками, ногами не дергал, разве что грудь вздымалась при дыхании.

Вдруг он начал окутываться паутиной, пока не оказался в плотном коконе. Кокон чулком слез с Семена, и даже при повторном просмотре все вздрогнули, а уж Семка содрогнулся всем телом и его затошнило. Еле сдержался. Под коконом оказалось его тело… вернее, скелет и внутренние органы. Без мышц и кожи. Зато вся система кровообращения аж светилась и было видно, как золотистая кровь толчками движется по венам и артериям. И нервные центры светились, а по нервам огоньки бегали.

На все это добро начали наращиваться мышечные ткани.

– Сам-то видишь, что это не человеческие мышцы? – спросил Левченко.

– Теперь вижу, когда подсказали.

Поверх мышц образовался кожный покров. С костяными наростами, с замечательными когтями на конечностях и хвосте. Кстати, хвост Семке понравился больше всего, уж во всяком случае больше, чем морда с клыками, четырьмя глазами и роскошным рогом на лбу.

Вскоре все это облезло, вновь обнажив костяк, а после Семка трансформировался в нечто с перепончатыми крыльями и двумя рядами шипов вдоль спины. Только хвост в этот раз оказался каким-то куцым и некрасивым.