Похлопывая мужчину по плечу, я сказала:

– Мистер, стол накрыт, приступайте к ужину. Боже, что я делаю? Поверить не могу, что пытаюсь спасти тебя. Хотя... Если ты так силен как я думаю, то ты сможешь помочь мне и Даймонд отсюда выбраться. Договорились? Сделка: я тебе кровь, а ты вытащишь нас из Акаши? Один укус, значит да, два – нет.

Вампир продолжал лежать с закрытыми глазами, его волосы так и молили, чтобы их погладили. Как можно оживить вампира? Сделать искусственное дыхание? Я убрала запястье от его губ и задумалась. Он был не мертв, но прикоснуться к его губам было жутковато. Вдруг у него во рту жуки? Я вздрогнула.

– Брр... противно. Лучше проверить, прежде чем делать.

Если бы кто-то сказал мне, что я буду стоять на коленях в лимбо, пытаясь проверить рот вампира, на наличие насекомых, я бы никогда в жизни этому не поверила. Но вот она я, перед кровососом, поворачиваю его голову так, чтобы в рот попал свет и , на полном серьезе, ищу жуков. Я вертела его голову во все стороны, но так ничего и не смогла разглядеть. Извинившись перед мужчиной, я засунула свой указательный палец ему в рот и начала его ощупывать.

С удивлением уставившись на вампира, я осознала, что безумное действие с пальцем возбудило меня.

Стало совсем жутко, когда он начал посасывать мой палец.

– Ой черт, – мышцы на его шее задвигались, – боже... мистер? Вы меня слышите?

Я приподняла веко, но его глаза были неподвижны.

– Сработало с пальцем, сработает и с запястьем, – сказала я, убирая палец, не смогла удержаться и нежно погладила его нижнюю губу. Я собиралась подставить запястье к его зубам, но, повинуясь странному желанию, я наклонилась к нему и подставила шею. Подождала минуту, но он так ничего и не сделал. Вздохнув, я опустилась ниже, осторожно накрывая его тело своим, мои волосы скрыли нас от любопытных глаз, пододвинувшись еще ближе, мой нос утонул в приятной прохладе его волос. Я подложила руку под шею вампира, прижала его рот к моей коже, и все мое тело напряглось в ожидании.

Слабо выдохнув, он коснулся языком моей шеи.

– Давай, кусай уже, – сказала я, вдыхая аромат его волос.

Внезапно боль парализовала меня, но сразу же сменилась нарастающим возбуждением, которое потекло по моим венам. Я застонала, ближе прижимая голову мужчины, невероятное чувство того, что я вдохнула в него жизнь, заполнило меня. Возбуждение нарастало, теперь понятно, почему Джасинта любила кормить Эйвери. Это самое сильное сексуальное наслаждение за всю мою жизнь. А этот кровосос вообще в коме, что же будет, если он очнется?

Остатки разума вопили, чтобы я и думать не смела о том, чтобы кормить вампира, когда он придет в себя, но в эту минуту я готова была навсегда лишиться рассудка лишь бы мужчина не останавливался.

Вдруг его руки крепко обхватили мое тело, его губы творили чудеса, моя грудь налилась и потяжелела, все чувства обострились до предела.

Он резко перевернул меня на спину, и в нее больно впился жутко острый камень, но это не имело значения, ведь тело вампира сильнее прижималось ко мне. Все, что было важно это его горячие губы, незнакомое и приятное чувство, что я ощущаю вкус собственной крови, словно она скользит по моему горлу.

Мои руки соскользнули с его головы, и я отдалась эйфории, наконец-то абсолютно довольная жизнью.

Алек не мог поверить своим глазам. Он перевернулся на спину и обнаружил на себе женщину. Ее сердце слабо билось, но он почему-то чувствовал его стук у себя в груди.

Кто-то покормил его. То есть, по непонятной причине, это сделала эта женщина.

– Кто вы? – спросил он, хриплым голосом, еще не отошедшим от комы.

Она не ответила, просто продолжала лежать, на его груди. Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что произошло и когда сознание к нему вернулось, он сморщился от боли.

Вот черт, ему снова не удалось избежать бессмысленного существования. Ему не суждено получить освобождение от мук, даже спрятаться от происходящего организовав для себя кому, и то не получилось. Сердце заныло от того, что ему суждено провести вечность влача жалкое существование и испытывая адские муки.

– Хорошо, ты сделала то, ради чего тебя сюда послали, я очнулся и снова несчастен. Теперь слезь с меня, – сказал он женщине, отодвигая ее руку.

Она не двигалась.

А чертов камень, продолжал впиваться в его спину.

Он вздохнул, раздумывая, сколько еще мучений нужно перенести, чтобы он окончательно сошел с ума. Безумие казалось ему единственным возможным выходом, единственным способом избежать пустой жизни. Но, чувство собственного достоинства, всегда останавливало его. Сейчас он решил, что лучше сойти с ума, чем продолжить существование, страдая каждую секунду.

– Мне больно. Я понимаю, что тебе плевать, но я хотел бы встать и превратить в пыль кое-какой камень. Буду очень признателен, если ты слезешь с меня.