Я закрываю глаза и делаю шаг назад.

– Берсерки – это твоя личная гвардия. Твои телохранители. Из них потом будет выбран новый Император. Выбран тобой и ими самими. Ты должен будешь пополнять эту гвардию: у тебя есть на это время. Цикра – это твой учитель. Он учил не только тебя. Много лет назад он учил меня. И моего предшественника. И его предшественника.

Я иду к двери.

Абсолютная власть. Моя жестокость. Мой страх. Моя смерть. Моя императрица. Всё смешалось воедино, всё стало безумным водоворотом, всё стало безликой массой.

Император что-то говорит мне вслед, но я не слышу этого.

Я смертен. Я, Риггер, – смертный в мире бессмертных.

Я открываю дверь, миную коридор и оказываюсь в комнате Кракры. Он по-прежнему сидит за своим столом, человек в чёрном капюшоне. Я подхожу и откидываю его «вуаль». Он не сопротивляется. Он уродлив: его старческое лицо изувечено волдырями и язвами.

– Это называется «проказа», – говорит Кракра. – Тебе лучше не касаться меня.

Я опускаю его вуаль и иду дальше.

В светлом зале стоят берсерки, все четырнадцать. И Рита. И Цикра. И ещё несколько слуг. Я перевожу взгляд с одного на другого.

Риггер, ты готов стать Императором?

Император Риггер.

Император Риггер может создать регулярную идеально вымуштрованную армию. Император Риггер может очистить город от отбросов и стереть с лица земли воровские и нищие кварталы. Император Риггер может пойти войной на Фаолан. Имя Риггера будет вписано во все исторические книги, и это не будет имя безликого Императора, это будет имя Риггера.

Ты жесток, Риггер. Ты бессмысленно и абсолютно жесток. Такой, как ты, Риггер, может стать Императором. Именно такой нужен Империи больше всего. Поэтому тебя выбрали. Поэтому тебя предпочли Киронаге и Файланту.

Сколько всего смертных в Империи? Я думаю, Цикра сможет дать ответ на этот вопрос.

В этом месте и в это время пересеклись вещи, в существование которых я не смог бы поверить никогда, не увидь я их своими глазами. Абсолютная жестокость – это я. Абсолютная сила – это я. Абсолютная власть – это пока ещё Вартах, но уже ненадолго. И абсолютная, безумная, нереальная верность. Собачья, рабская верность тех, кто знает. Верность вечной императрицы, вечного учителя, вечной стражи смертного Императора.

Я прохожу мимо них к выходу из помещения.

Лошадь подо мной норовистая, крепкая. Сначала она пыталась сбросить меня, но теперь послушно несёт на спине, не смеет и головой повести без разрешения. Закрытая карета едет рядом с лошадью, окна её занавешены, поскольку пассажир спит. Возница правит двойкой аккуратно, стараясь объезжать рытвины и колдобины.

Дорога вьётся через поля, рыжие, колосящиеся чуть ли не круглый год. На идеально чистом небе – яркое полуденное Солнце.

Начинается деревня. Люди смотрят на нас, для них путешественники – диковинка. Некоторые лица мне знакомы.

Ворота усадьбы закрыты. Я выезжаю вперёд и кричу:

– Открывай!

– А ты кто будешь? – спрашивает стражник, лениво выглядывая из караульной будочки.

Я ухмыляюсь. Лицо его меняется. Он стучит в ворота и кричит:

– Открывай давай! Господин Риггер вернулся!

Ворота распахиваются, мы въезжаем на территорию усадьбы. Быдло и челядь уже высыпают на двор, поглазеть на вновь прибывших.

Спрыгиваю с лошади, вперёд выходит Носорог, за ним появляется Лосось. Откуда-то из толпы просачивается Голова-с-Плеч с мрачным лицом. Он явно недоволен моим возвращением.

Толпа расступается, пропуская Жирного. Позади него – Мартилла и Кость. Ничего не изменилось, только Болта не видно.

– Вернулся, – говорит Жирный.

В его голосе я чувствую радость. Настоящую радость, оттого что я вернулся.

Из кареты выходит Бельва. Она одета в платье городского фасона, из лучшего шёлка. Мартилла смотрит на неё с завистью.

– Вернулся, – говорю я.

Жирный подходит и обнимает меня крепко, по-мужски. Я жму его пухлую руку и думаю о том, что ничего ещё не закончилось, потому что меня ждут мои гладиаторы.

Меня зовут Риггер. Я – сильнее всех в этом грёбаном мире, я – быстрее всех. Я – самый ловкий. По сути, я – не менее бессмертен, чем любой из них.

Цикра сказал мне одну-единственную вещь. Вещь, которая позволяет мне жить и надеяться. Которая заставляет меня оставаться Риггером.