В причудливых, но выразительных образах исламской мифологии мы можем уподобить церковь в героический период ее истории воплощению пророка Мухаммеда в виде барана, который, не спотыкаясь, идет по узкому, как лезвие бритвы, мостику, являющемуся единственной дорогой в Рай над зияющей пропастью Ада. Неверующие, которые осмеливаются идти своими ногами, неизбежно падают в бездну. И лишь те души проходят этот путь, которым в награду за их добродетель и веру позволено уцепиться за руно барана в удобном для переноса виде блаженных клещей. Когда переход в должное время завершен, фаза «беременности» в передаточной миссии церкви сменяется фазой «разрешения от бремени». Церковь и цивилизация теперь меняются ролями. Церковь, которая прежде, в фазе «зачатия», черпала жизненную энергию из старой цивилизации, а в фазе «беременности» прокладывала свой курс через бури междуцарствия, начинает отдавать свою жизненную энергию новой цивилизации, зачатой в своем лоне. Мы можем наблюдать, как эта творческая энергия под покровительством религии уходит по светским каналам — в экономическую, политическую и культурную сферы общественной жизни.

В экономическом плане наиболее впечатляющее наследие фазы «разрешения от бремени» вселенской церкви в появившуюся цивилизацию можно увидеть в экономическом героизме современного западного мира. На время создания этой книги уже прошло четверть тысячелетия с тех пор, как новое секулярное общество завершило длительный процесс выхода из куколки западно-христианской католической Церкви. Однако чудесный и чудовищный аппарат западной техники все еще видимым образом является побочным продуктом западно-христианского монашества. Психологическим основанием этого мощного материального здания была вера в обязанность и достоинство физического труда — laborare est orare [452] . Подобный революционный отход от эллинской концепции труда как чего-то грубого и рабского не утвердился бы, если бы не был освящен Уставом св. Бенедикта. На этом фундаменте бенедиктинский орден взрастил сельскохозяйственную основу западной экономической жизни. В свою очередь, эта основа явилась базисом, на котором цистерцианский орден [453] при помощи разумно направляемой деятельности возводил промышленную надстройку. Продолжалось это до тех пор, пока алчность, пробуждаемая этой Вавилонской башней монахов-строителей в сердцах их светских соседей, не достигла вершины, на которой те уже более не могли сдерживаться. Разграбление монастырей явилось одним из источников современной западной капиталистической экономики.

Что касается политической сферы, то мы уже видели ранее в данном «Исследовании», как папство создавало Respublica Christiana, которая обещала человечеству, что оно одновременно будет пользоваться как преимуществами местного суверенитета, так и универсального государства, не страдая от недостатков того и другого. Давая в обряде церковного венчания на царство свое благословение политическому статусу независимых королевств, папство возвращало в политическую жизнь множественность и разнообразие, которые были столь плодотворны на стадии роста эллинского общества. В то же время политическая разобщенность и разногласие, разорившие эллинское общество, могли быть смягчены и подчинены контролю благодаря осуществлению игравшей первостепенную роль духовной власти, на которую папство претендовало в качестве церковного наследника Римской империи. Светские местные государи все вместе могли пребывать в единстве под руководством церковного пастыря. После нескольких столетий проб и ошибок этот политикоцерковный эксперимент потерпел неудачу, и причины этой неудачи уже обсуждались ранее в данном «Исследовании». Здесь нам придется лишь только принять его во внимание в качестве иллюстрации роли христианской Церкви в ее фазе «разрешения от бремени» и отметить соответствующую роль, сыгранную брахманским церковным братством в политическом выделении нарождающейся индусской цивилизации. Брахманы признавали законность династии раджпутов [454] таким же точно образом, каким христианская Церковь оказала подобную услугу Хлодвигу или Пипину.

Когда мы перейдем к рассмотрению политической роли христианской Церкви в православно-христианском мире и махаяны — на Дальнем Востоке, то увидим, что церковное поле деятельности в обоих этих обществах ограничено эвокацией духа универсального государства предшествующей цивилизации. Это суйское и танское возрождение империи Хань и восточно-римское (византийское) возрождение Римской империи в основном стволе православно-христианского мира. В дальневосточном обществе махаяна нашла для себя новое место в качестве одной среди множества религий и философских систем, существующих бок о бок и удовлетворяющих духовные потребности одной и той же публики. Она продолжала ненавязчиво проникать в жизнь дальневосточного общества и внесла вклад в обращение Кореи и Японии к образу жизни дальневосточной культуры. Ее роль в этом сравнима с той ролью, которую сыграла западная католическая Церковь в привлечении Венгрии, Польши и Скандинавии в орбиту западно-христианского мира и восточная православная Церковь — во взращивании ветви православно-христианской цивилизации на русской почве.

Когда мы перейдем от политического к культурному вкладу «разрешившихся от бремени» церквей в нарождающиеся цивилизации, то обнаружим, например, что махаяна, вытесненная с политической арены, действенно заявила о себе в сфере культуры. Ее длительная интеллектуальная производительность была частью наследия, полученного махаяной от первоначальной буддийской школы философии. С другой стороны, христианство начиналось, не имея никакой собственной философской системы, и оказалось вынужденным предпринимать tour de force (рывок), представляя свою веру в чуждых интеллектуальных понятиях эллинских школ. В западно-христианском мире эта эллинская интеллектуальная примесь стала чрезмерно преобладать после того, как была усилена в XII в. «принятием» Аристотеля. Христианская Церковь внесла выдающийся вклад в интеллектуальный прогресс Запада, основывая и благоприятствуя развитию университетов, но в сферу изобразительного искусства культурное влияние Церкви внесло свой наибольший вклад. Это утверждение столь очевидно, что не нуждается в иллюстрациях.

Мы завершили наш обзор церквей в качестве куколок. Однако если бы мы могли теперь подняться до высоты птичьего полета, с которой все известные истории цивилизации были бы видны одновременно в своих отношениях друг с другом, то мы бы немедленно отметили, что церкви-куколки являются не единственными посредниками, через которых одна цивилизация может войти в сыновне-родственные отношения со своей предшественницей. Возьмем лишь один пример: эллинское общество было сыновне-родственным минойскому, но нет никаких данных о том, что внутри минойского мира развивалась какая-то церковь, которая послужила бы церковью-куколкой для эллинского общества. И хотя определенные зачаточные формы высшей религии развивались во внутренних пролетариатах некоторых цивилизаций первого поколения (и, возможно, развивались, неизвестные для современных исследователей, в других), очевидно, что ни один из этих зачатков не развился до такой степени, чтобы успешно послужить в качестве куколки для последующих цивилизаций. Внимательное рассмотрение всех наличных примеров показывает, что ни одна из цивилизаций второго поколения — эллинская, сирийская, индская и так далее — не входила в сыновне-родственные отношения со своей предшественницей посредством церкви. Все известные вселенские церкви развивались внутри распадающихся социальных систем цивилизаций второго поколения. Хотя некоторые из цивилизаций третьего поколения являются надломленными и распадающимися, а всех их, возможно, ожидает это в будущем, ни одна из них не предоставляет каких-либо убедительных данных о производстве второго урожая вселенских церквей.

Поэтому у нас есть исторический ряд, который мы можем представить в виде следующей таблицы:

Имея в уме эту таблицу, мы теперь в состоянии обратиться к вопросу, являются ли церкви чем-то большим, нежели средствами воспроизводства особого поколения цивилизаций.

До сих пор мы действовали, исходя из предположения, что цивилизации являются главными действующими лицами в истории и что роль церквей — в качестве помех (раковые опухоли) или в качестве помощниц (куколки) — второстепенна. Давайте теперь представим себе такую возможность, что церкви являются главными действующими лицами и что историю цивилизаций надлежит предугадывать и интерпретировать не на основе их собственных судеб, но на основе их влияния на историю религии. Эта идея может показаться новой и парадоксальной, однако она как-никак представляет собой исторический метод, применяющийся в собрании книг, называемых нами Библией.