Палыч подошёл к «Уралу», глянул в капонир, открыл дверь в кабину:

– Слушай сюда, Клюква. Я тебя сейчас бэтэром зацеплю, как трос натянется, дашь на первой полный газ, как вылезешь – сразу нейтралку и по тормозам. Понял?

– Так точно…

– Давай…

Палыч выдернул из колонны замыкающий БТР, подогнал задом, завёл буксирный трос. Отошёл метров на двадцать – не дай Бог, лопнет – срежет, как бритвой. Махнул механику. БТР пыхнул соляркой, потянул, Клюков дал газу, «Урал», поднимая фонтаны жидкой грязи, полез из своей ловушки…

18:10, 04 марта 2001. Земля встала вертикально и с размаху ударила Палыча по затылку. Пропали звуки, смазалась картинка. Капитан попытался вдохнуть – не смог. Подвигал челюстью, выплюнул что-то солёное, дунул в нос, прочищая ходы. Поморгал глазами. Прямо по курсу было пасмурное небо, под ногами пустота. Наконец до него дошло, что он лежит на спине, впечатавшись в огромную лужу, ледяные струйки уже весело текут за шиворот, холодят гудящий затылок. Сразу встать не получилось, Палыч перевернулся на живот, встал на карачки, утопив в жиже ладони. Закашлялся, выхаркивая из лёгких комья глины. Все действия казались невообразимо затянутыми, как при замедленной киносъёмке.

Так, «Урал»… Где он? Поднялся, помотал головой…

Грузовик скатился назад, в капонир, кабина была разворочена, левое переднее колесо залетело в кусты.

На выезде из укрытия чернела воронка, над которой все ещё висело в воздухе сизое облако, напоминающее небольшой ядерный гриб. Возвращающееся обоняние резала вонь солярки и тротиловой гари.

«Оружие» – обожгла мысль. Палыч поискал вокруг себя. Автомат оказался в руках, только держал его капитан как будто двумя кусками дерева. Забросил оружие за спину и, шатаясь и потирая отсушенные ладони, побежал к «Уралу».

Грузовик наклонился на левый бесколёсный бок, крыша вздыблена, искорёженная дверь заклинила. Срывая ногти, потратив бесконечные секунды, удалось её открыть. Палыч встал на подножку, хрустнул стеклянным крошевом. Урал накренился ещё, застонал рваным железом. Вот он, Клюков, как обычно, выпучил свои глаза, затянутые красной сеткой полопавшихся сосудов, пялится с ужасом и непониманием.

Секунда на оценку обстановки. Боец зажат между сиденьем и рулём в районе таза, голову держит, значит, шея не сломана. Странно, потолок кабины над его головой вмят, явно здорово припечатался. Правая рука сломана и неестественно вывернута, ниже локтя вообще сплошное месиво, а дальше… Дальше. Левую ногу не видно, теряется где-то под остатками приборной доски. Пах разворочен, лоскутья и клочья ваты – остатки штанов– густо пропитаны кровью. Правая нога… Правая разбита в районе бедра, явно разорвана артерия – кровь хлыщет пульсирующими толчками, скатывается ртутными шариками по снежно-белому обломку бедренной кости.

Клюков пялится необыкновенно осмысленным взглядом, но явно не понимая, что с ним произошло и что ему делать – боли он, по всей видимости, ещё не чувствовал из-за шока. Палыч глянул на него построже, тихо сказал:

– Рот закрой, воин. Нормально всё.

Боец немедленно захлопнул отвисшую челюсть, длинно, со свистом выдохнул, пустив из угла рта кровавые пузыри, и вдруг обмяк, мешком сполз на сиденье.

Всё. Надо вытаскивать его отсюда. Палыч обернулся, хрипло проорал через плечо: «Жгуты и промедол!»

Правая нога солдата оказалась обмотанной вокруг рычага переключения передач, держалась на лоскуте кожи и лохмотьях ватных штанов. Не долго думая, Палыч вытащил нож и обрезал всё это. Дёрнув вниз остатки штанины проткнул её сбоку лезвием, пару раз крутанул, затягивая импровизированный жгут. Водительское сиденье со своих креплений было сорвано. Капитан вышиб его пинком вглубь салона, потянул молчавшего Клюкова на себя. Левая нога выскользнула из своего плена, изгибаясь в тех местах, где ей совсем не положено. Всё ясно, тоже раздроблена. Пачкаясь в липкой крови, подхватил бойца под тощий зад, передал кому-то в подставленные руки.

Стали подходить разведчики, прибежали командиры групп. Доставали промедол, потрошили свои индивидуальные перевязочные пакеты. Кто-то не сдержался, запричитал:

– Ой, бля…

– Ой, ё…

Клюков задышал, оглянулся безумными глазами и заскулил.

– Тихо все! Нахер ушли отсюда!– Палыч поймал взглядом вытаращенные глаза первого попавшегося разведчика. Тихо и внушительно сказал:

– Сейчас жути нагоните, он запаникует и умрёт. Всё нормально, всем улыбаться, ясно? И вообще, дуйте по своим местам, не дай Бог обстрел начнётся.

Подошёл Омич, разогнал разведчиков.

– Ты как сам-то, Палыч?

– Нормально…

Капитан дошёл до БТРа, постучал в броню прикладом.

– Тимоха, цел?

– Так точно…

– Воды умыться дай… И бушлат чистый. Пока механик возился внутри машины, Палыч повернул на себя зеркало заднего вида, глянул… Да уж, ну и рожа. Весь в крови и глине, на черта похож. Скинул бронежилет, бушлат, ставший комком сырого теста. С пятилитровой пластиковой баклажкой подскочил Тимоха.

– Вот, товарищ капитан… Из силового, тёплая…