Шрифт:
Стражники также в изрядном подпитии встретили заезжего рыцаря добродушно, преподнесли чашу вина, дабы он испил его за здоровье молодых.
Ригор не заставил просить себя дважды, ибо резко почувствовал голод и жажду. Карл сглотнул слюну, наблюдая, как его господин осушает чашу.
– Отличное вино! – похвалил Ригор и взглянул на Карла, готового потерять сознание от обиды, жажды, голода и усталости. – Нельзя ли повторить для моего оруженосца?
Один из стражников тотчас наполнил чашу Ригора вином и потянул её Карлу. Тот с жадностью припал к ней.
– Ох… – с наслаждением выдохнул он, возвращая чашу.
Заметив на седельном крюке Чёрного рыцаря лютню, стражник оживились.
– Спой нам, странствующий рыцарь! – попросили они. – Расскажи о своих приключениях и победах.
Ригор взял инструмент в руки и начал играть. Стражники и замковая прислуга, услыхавшая нежные звуки лютни плотным кольцом обступили странников.
Ригор исполнил зажигательную балладу, чем привёл своих слушателей в немалый восторг. Ему снова поднесли вина и увесистый кусок мяса, на сей раз не забыли обитатели замка и об оруженосце, который, подобно изголодавшемуся волку набросился на жаркое.
Не успел Ригор закончить вторую балладу, как к нему подошёл слуга, облачённый в гербовые цвета семейства Тьер. Он смерил придирчивым взором облачение Чёрного Рыцаря, его оруженосца и вымолвил:
– Сударь, барон просит пожаловать вас на пир и усладить его слух вашим пением…
– Почту за честь! – ответил Ригор, предвкушая провести время в изысканном обществе.
Следуя за важным слугой он лихорадочно размышлял: «Не важно молода ли баронесса… Красива ли… Она просто женщина… Я хочу обрести покой хоть на какое-то время… Странствия утомили меня… Что бы такое исполнить, дабы поразить её?…»
Вскоре Ригор очутился в просторном зале. За длинными столами сидели многочисленные гости, во главе пиршества – пожилой сеньор в богатых одеждах; Ригор сразу же догадался, что это и есть хозяин замка барон де Тьер. По правую руку от него – его супруга, баронесса Франсуаза де Тьер; по левую – прелестная Констанция и барон Леон де Орийнак.
Гостей из последних сил развлекали акробаты и жонглёры, которые также по совместительству были музыкантами. Двое из них играли на свирелях, третий – на виеле, четвёртый на арфе. Уставшие акробаты пытались, попадая в такт нехитрому мотивчику, совершать чудеса профессионального действа, но, увы, давалось им это с трудом. Ибо пир начался, когда колокола здешней церкви отзвонили нону, а не так давно – повечерие.
Баронесса сразу же обратила внимание на молодого статного рыцаря, облачённого в чёрное сюрко. Держался Ригор уверенно, его рыцарское облачение и соотвествующие сему атрибуты, выдавали в нём не простого нищего баронета, потерявшего наследство отца или вовсе – десятого сына в благородном обедневшем семействе.
Она шепнула что-то барону, тот с интересом воззрился за заезжего рыцаря и громогласно приказал:
– Я желаю, дабы наш гость поведал он своих подвигах!
Жонглёры умокли, акробаты застыли с неестественных позах и тотчас по мановению руки распорядителя пира, удалились, освободив центр зала для нового исполнителя.
Распорядитель пира, трижды, как и положено ударил специальным жезлом о каменный пол и произнёс:
– Чёрный Рыцарь, ваше сиятельство. Прибыл только что… Он усладит ваш слух игрой на лютне.
Распорядитель удалился. Ригор занял надлежащее ему место среди столов с опьяневшими баронами, немногочисленными вассалами, их супругами и подрастающими отпрысками, коих уже изрядно утомило однообразное представление. Увы, местечко Шен-де-Пюи считалось отдалёнными землями графства Клермон-ан-Овернь. И вряд ли кто из клермонских трубадуров и бургундских голиардов отважился бы отправиться в столь дальний путь.
Ибо дорога проходила по горной местности, была утомительна и полна опасностей, да и замки в здешних местах встречались редко. Поэтому стяжать славу велеречивого поэта и искусного музыканта здесь никто не торопился.
Ригор учтиво поклонился знатному семейству, его тонкие длинные пальцы коснулись инструмента – дамы замерли в ожидании утончённого представления, затем он обвёл томным взором гостей и запел:
Я знаю все, что лгут вам про меняЛьстецы презренные, клянусь вам я!Не верьте им, их речь полна обмана;Не уклоняйте сердца своегоВы от меня, служителя его;Подругою останьтеся Ригора.Пусть улетит позорно ястреб мой,Пусть дичь его погонит пред собой,Пусть сокол мой его ощиплет в ссоре,Коль ваша речь уж неприятна мне,Коль я люблю кого на стороне,Коль радость мне вдали от вас не горе!Когда с щитом я еду за спиной,Пускай меня продует ветер злой;Пускай галоп меня в труху истреплет;Пусть конюх мой, напившийся вина,Порвет узду, ослабит стремена,Коль речь льстецов напраслины не клеплет [72] !
Когда приду к игорному столу,Пускай в игру пуститься не смогу,Пускай при мне играют лишь другие,Пусть кости мне приносят тьму вреда,Коль я влюблен в другую был когда,Коль раньше вас уж ведал о любви я!В руках чужих пусть вас оставлю я,Не отомстив, как олух, за себя;Пускай попутный ветер мне не веет,Пусть во дворце слуга побьет меняПусть раньше всех уйду из битвы я,72
Своеобразная устаревшая форма, образованная от глагола клепать.