Я собиралась опросить еще нескольких свидетелей, проверить некоторые вызывавшие у меня сомнения сведения из громовского послания. Но тогда я рисковала бы упустить время, да и протрезвевший Сергей Анатольевич мог растерять львиную долю своего энтузиазма.

Поэтому я решила использовать появившуюся возможность, не откладывая в долгий ящик, и на все сто процентов.

Оставшись одна в доме, я подвела итоги моего пребывания в Башкирии. За эти два дня я успела освоиться с ситуацией, встретиться со свидетелями, сделать кое-какие выводы и подготовить экспедицию. Не так мало.

Хотя до сих пор у меня в голове, мягко говоря, был туман…

Но никакие опросы жертв, боюсь, не помогли бы мне прояснить ситуацию до конца. Это был тот самый случай, когда лучше один раз увидеть. А уж потом делать выводы.

Если бы у меня была возможность переговорить сейчас с Громом! Как бы мне этого хотелось!

То есть я могла позвонить ему по сотовому телефону в любое время, но Гром не позволяет этого делать без крайней нужды. А такой нужды формально у меня не было.

С другой стороны — я чувствовала недостаток информации. Пусть даже Гром сам знает ненамного больше меня, но ведь он послал сюда меня. Значит, предполагает, что для этого есть серьезный повод. Что он надеется здесь найти?

Неужели нельзя было хотя бы намекнуть? Или Гром боялся направить меня по ложному пути? Или не был уверен в своих выводах?

Как бы то ни было, но Грому я звонить не стала. Положившись на традиционное «утро вечера мудреней», я перевернулась на другой бок и приказала себе заснуть.

Но не так-то просто это сделать, если с вами в одной комнате находится кошка с клешнями вместо лап. А она, как назло, прониклась ко мне нежными чувствами и не отходила ни на шаг от постели, а время от времени и вовсе пыталась залезть ко мне под одеяло.

Сначала я ее по-хорошему уговаривала не делать этого, но, промучившись таким образом около часа, я наконец не выдержала и вышвырнула ее за порог.

И как только я это сделала, под кроватью зашевелились мыши. Видимо, мышки решили отпраздновать это событие олимпийскими играми.

Они совершенно не обращали на меня внимания и бегали по комнате. Еще немного, и они обнаглели бы окончательно и тоже полезли бы ко мне под одеяло.

Испытывая муки совести и позднего раскаяния, я вышла на свежий воздух и ласковым елейным шепотом пыталась вернуть в дом незаслуженно обиженное созданье.

Но сколько я ни повторяла «кис-кис», кошка как сквозь землю провалилась или демонстративно гуляла сама по себе, догадываясь о моих проблемах.

Видимо, у кошек-мутантов на базе комплекса неполноценности развивается обостренное чувство собственного достоинства.

Поняв это, я вынуждена была отказаться от дальнейших попыток вернуть ее расположение.

Под утро я все-таки заснула, а когда открыла глаза, то увидела умывающуюся как ни в чем не бывало «киску». Она тщательно вылизывала свою клешню, мурлыкая от удовольствия.

Как она проникла в комнату через закрытую дверь, останется для меня загадкой на всю оставшуюся жизнь.

Появившийся через некоторое время Сергей Анатольевич никак не мог объяснить себе моей утренней свирепости и смотрел на меня с недоумением. А я не торопилась поделиться с ним своими ночными кошмарами и молчала «как рыба об лед».

Но я не злопамятна, во всяком случае, долго сердиться не умею и уже после завтрака улыбалась ему, как ангел. Тем более что Сергей Анатольевич, оказывается, проснулся задолго до меня и позаботился о продовольственном обеспечении экспедиции.

Сделал он это настолько основательно, что мы еле застегнули довольно вместительный рюкзак, и я с трудом оторвала его от земли.

Я предложила ограничиться половиной этого запаса, но Сергей Анатольевич поспешил меня заверить, что ему такая тяжесть нипочем и что меня это не должно волновать, поскольку перенос продовольственного запаса входит в непосредственные обязанности проводника, а никак не начальника экспедиции.

Я, может быть, и поспорила бы с ним по этому поводу, но моя сумка была ненамного легче, причем ее содержимое могло оказаться нам не менее полезно, чем еда.

Выложила я только модельную обувь и несколько модных тряпок, которые в лесу мне были ни к чему.

Сергей Анатольевич хотел было предложить мне кое-что из своих вещей, но, увидев меня в горных ботинках, джинсах и кожаной куртке, он смутился и засунул их под кровать.

Наскоро перекусив, мы отправились в путь.

Даже по деревенским понятиям было еще раннее утро, но тем не менее я попросила Сергея Анатольевича выбрать такой маршрут, чтобы выйти из поселка незаметно.

Не то чтобы я чего-нибудь опасалась, но афишировать своих намерений не хотела. А по нашему внешнему виду их понял бы даже ребенок.