Радмир вернулся, когда сошел снег. Он сильно похудел и выглядел изможденным. Воин почти свалился с седла на руки Дикуши, который впустил его. Дымка выглядел немногим лучше своего седока. Как только он убедился, что Радмира отвели в терем, устало зашатался. Кумай отвел коня на конюшню и занялся им.

Дарей поспешил к товарищу:

— Великие духи, Радмир! — воскликнул он. — Что с тобой приключилось?

— У меня плохие вести, — тихо ответил тот и добавил, — Я так устал…

— Белава! Дикуша! — крикнул Дарей. — Тащите сюда зелья, нагрейте воду, постелите в гостевой горнице.

Ученики бросились выполнять приказ. Дикуша за зельями, в которых он смыслил гораздо лучше Белавы, а девушка за водой, крикнув по дороге Яре, чтобы готовила комнату Радмиру. Вскоре постель была застелена, огонь в очаге разведен. Дикуша расставлял зелья, выбирая те, что могут пригодиться в первую очередь. Белава доставила два ведра воды. Они вплыли следом за ней по воздуху. Девушка сунула пальчики в воду и зашептала. Когда пальцам стало тепло, она остановилась. Дарей возился с Радмиром, раздевая его. Дикуша взялся помогать, Белаву же выставили, дабы не смущать девицу обнаженным телом мужеским.

— Ну как он? — спросила девушка Дикуша, когда тот вышел.

— Плохонький, — ответил Дикуша. — Раны старые плохо зажили, голодал много, скакал долго. Мастер его отмыл, зельями напоил, раны почистил. Будем ждать, поправится.

Дарей вышел к ним только к вечеру. Был он задумчив и мрачен. Рассеяно поковырялся в миске с кашей и ушел к себе, не сказав ни слова. Вскоре и остальные пошли спать. В доме стало тихо.

Белаве не спалось. Она крутилась с боку на бок, но сон не шел. Она села к окошку и уставилась в темноту. Что-то томило ее, заставляя сердце сжиматься. В голове вертелась одна мысль: я нужна, я нужна, я нужна… Наконец, она накинула на плечи теплую шаль и выбралась из свет елки. Постояв немного, прислушиваясь к звукам ночного дома, она скользнула к дверям, за которыми лежал Радмир. Девушка взялась за ручку, сердце громко колотилось, она собиралась войти в комнату, где спал мужчина. Но все та же мысль назойливо продолжала подталкивать ее. Белава открыла дверь и прокралась внутрь, чувствуя, как щеки начинают пылать.

Воин разметался на постели в тяжелом сне. Он протяжно застонал и перевернулся на спину. Девушка подошла к нему на цыпочках и наклонилась, Радмир пылал. Она чуть задумалась, но рука сама потянулась к обнаженной груди мужчины. Белава остановилась, вновь склонившись к лицу Радмира. Она тихонечко подула, наблюдая, как он перестает метаться и стонать. Лицо мужчины расслабилось, он успокоился, жар отступил. Тогда уже более уверенно девушка положила руку на грудь Радмира и сосредоточилась. Она почувствовала, как сила течет по венам, устремляясь к ладони, проходя наружу через поры, и уходя в тело воина-странника. Рана, которую она увидела на его груди, на глазах заживала, бледнела и исчезла без следа. Белава знала, что это происходит и с остальными ранами. На щеках мужчины появился румянец. Он открыл глаза, посмотрел на нее и ласково улыбнулся:

— Чародейка.

— Спи, — чуть слышно прошептала девушка, и Радмир послушно закрыл глаза.

Белава вышла из радмировой горницы и почувствовала, что у нее кружится голова, и слабость разливается по телу. Она дошла до своей светелки, держась за стенку, добралась до кровати и почти упала на нее. Но теперь она была спокойна и довольна. Девушка удобно устроилась под одеялом и сразу уснула.

Утром ее разбудил веселый смех. Белава попробовала уснуть снова, натянув на голову одеяло, но голоса продолжали вползать в ее сознание, разгоняя последние остатки сладкой неги. Она глянула в окно, весеннее солнышко ей подмигнуло, девушка ответила ему такой же светлой улыбкой. Она привела себя в порядок, придирчиво глянула в зеркало и вышла из свет елки. Голоса доносились снизу. Оживленный голос Радмира перекрывал все остальные. Девушка поздоровалась и села за стол.

— Здравствуй, красавица, — подмигнул Радмир.

— И ты будь здрав, воин-странник, — усмехнулась Белава.

Учитель задумчиво кивнул ей. Дикуша уже засел в своей любимой каморке и что-то варил, запахи его усилий вовсю пытались испортить аппетит Белаве, потому что она единственная, кто сегодня проспал почти до полудня.

— Чем ты занималась ночью? — спросил Дарей, и девушка поперхнулась.

— С-спала, а что?

— Посмотри на Радмира, — сказал чародей, и ученица послушно перевела взгляд. — Он совершенно здоров.

— Вы ведь его лечили, мастер, — улыбнулась девушка.

— Лечил… как умею. А Дикуша сварил отличные зеживляющиее и дающее силы зелья. Но Радмир поправился за одну ночь. Что ты сделала?

— Мастер, — девушка покраснела, как же можно сознаться, что она, незамужняя девка, ходила ночью к мужчине?!

— Я понимаю, о чем ты думаешь, о стыде. Оставь. Мне очень важно услышать, что ты сделала.

— А почему я, — Белава попробовала в последний раз отнекаться.

— Потому что больше некому, — чародей подался вперед. — Рассказывай.

И Белава рассказала. Мужчины смотрели на нее: Радмир с любопытством, Дерей задумчиво.

— Ты бледная, — наконец сказал чародей. — Чувствуешь слабость?

— Да, немного, — ответила девушка.

— Почему ты решила сделать это? — теперь задал вопрос Радмир.

— Я знала, что нужна тебе, — пожала плечами Белава. — И знала, что должна сделать. Это было легко, — она смущенно улыбнулась, — как тогда у Ведары, когда морковку оживила.

— Ты оживляла? — удивился Дарей, и Белава вспомнила, что почти ничего ему о своих выплесках силы не рассказывала.