— Ася, давай убежим отсюда! У меня осталось достаточно денег. Давай убежим вместе далеко-далеко, где нас никто не знает — в Америку, в Австралию, да куда угодно. Начнем новую жизнь. Собирай свои вещи и давай уберемся отсюда прямо сейчас.

Всего несколько недель назад, даже несколько дней назад, такое пылкое приглашение убежать с ним могло бы меня осчастливить и, возможно, я бы с радостью приняла его. Теперь же это были пустые слова. Что-то важное умерло во мне во время моей долгой и одинокой борьбы в Париже. Я сидела без движения и молчала.

Видкун был ошеломлен, если не сказать шокирован, моим молчанием. Такое потрясение вернуло ему самообладание. После того, как он успокоился, я спросила о его неприятностях, а также предложила свою помощь.

Видкун стыдливо ответил, что все мне объяснит позже, а в настоящее время мне нужно быть терпеливой и постараться помочь ему найти выход из нашего общего затруднительного положения. Затем он сменил тему разговора и спросил о моих планах на будущее: какая профессия мне нравится больше всего, что бы я хотела изучать и где бы я хотела жить — вежливые вопросы, на которые он уже знал ответы. Я думаю, что он готовился выйти с достоинством после своего эмоционального всплеска. Он все еще сидел на том же месте, когда Мара, по некоторым причинам, вернулась гораздо раньше, чем обычно.

Она была очень удивлена, увидев меня наедине с Видкуном, но к тому времени мы уже спокойно говорили о серьезных вещах, и у нее не было другого выбора, кроме как присоединиться к нашему разговору. Она едва успела задуматься о причине неожиданного визита Видкуна ко мне, как позвонил дежурный гостиницы и сообщил мне о том, что пришел какой-то господин и спрашивает госпожу Александру Квислинг.

Видкун и Мара были заметно встревожены этим.

— Кого ты ждешь? — спросил Видкун.

Я не имела ни малейшего представления, кто бы это мог быть, но предложила всем вместе спуститься в приемную и узнать, кто это. В приемной у лестницы стоял молодой адвокат, знакомый Мушки и Лили, которого я часто встречала в пансионе мадам Глайз. Я была уверена, что Мара его тоже узнала. Я очень обрадовалась, увидев его, и уже собиралась представить его Видкуну и Маре, как вдруг Видкун сделал шаг вперед. К моему ужасу он коротко и грубо спросил у этого молодого человека:

— Кто вы такой и что вам здесь нужно?

Адвокат смутился и тут же представился по всем правилам, после чего сказал, что пришел поговорить с госпожой Квислинг.

— О чем вы желаете говорить с ней?

— Я адвокат и хочу поговорить с госпожой Квислинг без свидетелей.

Видкун пришел в ярость:

— Это возмутительно! Какое вы имеете право? Как вы смеете беспокоить члена моей семьи без приглашения!? Ей нечего вам сказать! Я требую, чтобы вы оставили ее в покое! Убирайтесь отсюда! — он трясся от ярости.

— Вы пожалеете об этом! — сказал мой незваный защитник, пытаясь сохранить свое достоинство. — Я предупреждаю вас, что вы подозреваетесь в похищении и в сговоре с целью нанесения вреда молодой беззащитной женщине. И с этого момента я могу лично подтвердить, что вы удерживаете ее здесь вопреки ее желанию и препятствуете ее общению с другими людьми. Рапорт о вас будет подан в полицию и государственному обвинителю!

По сравнению с Видкуном этот француз был невысокий и щуплый, но он продолжал угрожать капитану, даже когда ему пришлось пятиться назад от наступающего на него Видкуна, который продолжал кричать: «Вон! Вон!».

Пока мы с Марой безмолвно наблюдали за этим удивительным состязанием, Видкуну удалось вытолкать француза за дверь. К счастью, в приемной не было других людей, и казалось, что никто не заметил происшедшего.

Я чувствовала себя ослабевшей от изумления, и не только из-за только что увиденной сцены, но и от внезапно обнаруженных в течение последних нескольких часов совершенно незнакомых сторон характера Видкуна. К тому времени, как мы втроем молча вернулись наверх в комнату, настроение у Видкуна снова переменилось. Казалось, он совершенно забыл о своем эмоциональном срыве. У него был мрачный и невозмутимый вид, полный решимости, как будто схватка с французом вернула ему уверенность в себе.

— Ну, кажется, все наши планы рушатся, — сказал он, глядя на Мару. — Теперь мы должны действовать быстро! У меня есть план для такого экстренного случая. Это рискованно, но должно сработать. Мара, ты больше не можешь здесь оставаться. Немедленно собирай свои вещи, ты уедешь со мной сегодня вечером. А ты, Ася, должна остаться здесь и ждать меня. Я вернусь через четыре или пять дней. Ни с кем не встречайся и ни с кем не разговаривай. Вот немного денег на расходы — с гостиницей я расплачусь сам. Не беспокойся. Все будет хорошо.