Увлекшись чтением письма, Григорий не заметил, как испуганно вытянулась Лидия, и обернулся, лишь услышав ее взволнованный голос:

— Прячьте, ради бога, прячьте! Хлопнула калитка, кто-то идет к крыльцу… Джузеппе!

— Скорее, через черный ход! Я послал вас за сигаретами. Вернетесь через полчаса! — скороговоркой приказал Григорий, торопливо вытаскивая вторую кассету и пряча ее в карман.

— Я помогу вам собрать бумаги.

— Говорю вам, быстрее! — крикнул Григорий, да так зло, что Лидию словно ветром сдуло.

Одним взмахом руки Гончаренко сгреб все документы, разложенные на столике.

«Придется засовывать как попало, а уж потом… Эх, черт, не успею, поздно».

Швырнув бумаги на стол, Григорий бросился к двери.

«Как быть? Спрятаться в спальне? Запереться? Глупо! Выдам себя с головой. Только принять бой. Сыграть ва-банк! Дверь открывается вовнутрь. Если встать за портьерой…»

Миг колебаний. Намек на какой-то неясный план. Душная темень, запах пыли, от которой щекочет в носу, першит в горле…

Джузеппе приближается к кабинету, насвистывая «Кукарачу». Вот его шаги как будто отдаляются, затихают. Наверно, он остановился, раздумывая — идти дальше по коридору или подняться наверх, в свою комнату.

«Неужто пронесет?.. — Григорий затаил дыхание. — Нет, все-таки идет сюда».

Продолжая насвистывать, Джузеппе открывает дверь, не спеша делает несколько шагов, и вдруг свист обрывается.

Григорий понял — Джузеппе бросился к столу. Теперь он возвращается, подбегает к стеллажу с открытым тайником.

— Силы небесные! Что это значит!

Григорий потом сам удивился, как в критический момент сливаются воедино мысли и движения.

Не успел Джузеппе оглянуться, а Гончаренко уже стоял у него за спиной, с наведенным фотоаппаратом в руке.

— Вы сошли с ума? Что вы делаете? — вскрикнул пораженный секретарь Рамони, не успев даже отнять руки от дверцы тайника.

— Хочу увековечить вашу фигуру на фоне этой пикантной обстановки, — с издевкой бросил Григорий и дважды щелкнул аппаратом. — Уверяю вас, снимок будет очень эффектным.

— Я только что вошел.

— А успели немало.

Лишь теперь Джузеппе окончательно пришел в себя и сообразил, в какую сложную ситуацию попал.

— Вы негодяй, Шульц! Это дело ваших рук. Одно ваше присутствие в пустом доме говорит само за себя. Где Лидия?

— Я послал ее за сигаретами. Только и всего.

— Ага! Выходит, вы нарочно удалили ее из дому. Еще одно доказательство вашей вины.

— Вы плохо разбираетесь в юриспруденции, Джузеппе! Доказательство — вот оно. — Григорий поднял фотоаппарат. — Как бы это сказать, вещественное, зафиксированное на пленке. А у вас что? Слова! Одни слова, их легко опровергнет фотоснимок.

— Вы мерзкий шантажист, Шульц! И я докажу это! Существует логика событий…

— Но-но… потише на поворотах! Что касается логики, то это оружие обоюдоострое. В наше время некоторые документы — те же деньги. Почему же вам не воспользоваться удобным случаем?

— Ага, вот оно что! — сжимая кулаки, Джузеппе вплотную подошел к Григорию. — Я сейчас этими вот руками…

— Довольно! Надоело! У меня пистолет, понимаете? И если дойдет до насилия…

Они стояли, почти прижавшись друг к другу, бледные, разъяренные.

«Черт побери! Так сгоряча, я действительно могу… пора переводить разговор на другие рельсы… Несчастный. Ну какого черта ты свалился мне на голову!».

— Вот что, Джузеппе! — Григорий вынул руку из кармана и отошел к столу. — Наша словесная перепалка ничего не даст ни вам, ни мне. Мы можем договориться, не прибегая к кулакам и пистолету. Предлагаю сейчас, пока не вернулась Лидия, привести все в порядок, а потом побеседуем о наших взаимоотношениях. Предупреждаю, нападения с тыла я не прощу!

Спокойно повернувшись, Григорий стал складывать документы. Джузеппе мрачно наблюдал за его неторопливыми движениями.

— Ну вот, можно прятать. Уложите, пожалуйста, все в тайник и поставьте полку на место.

— С какой стати, чтобы вы еще раз сфотографировали меня?

— Два снимка или три, какое это имеет значение? Впрочем, если вы так боитесь… — Григорий сам спрятал бумаги, осторожно положил руку на секретный замок.

Позади послышалось тяжелое дыхание Джузеппе.