– Тише-тише, я просто предположила: вот, мол, наш новый родственник тебе понравился, значит, понравится и нам…

И тут я не выдержала и разрыдалась в голос. Бабуля приподнялась со своего кресла, ухватила меня за край свитера, притянула к себе, прижала, принялась гладить по голове, успокаивая, уговаривая:

– Ах ты, бедная моя девочка, дурочка лохматая. Вымахала вон какая красавица, а ума-то и нету… ну, перестань, не плачь, ведь никто не обидел тебя? Никто? А?

Я мотала головой у нее на плече:

– Да-а, тебе легко-о!

– У каждого свое горе, – говорила бабуля, – а твое горе – не горе, а так… Время пройдет, и все забудется, быльем порастет, еще смеяться будешь.

– Я не хочу, не хочу! – слова вырывались сами собой. – Не надо мне такой любви! Никакой не надо!

– Любовь любви – рознь, – вещала бабушка, – одна-то любовь со свету сживает, а другая от смерти спасает. Жизнь длинная, сколько в ней всего! И на твоей улице праздник будет, и твой суженый объявится, дай только срок.

– Не буду! Не надо мне никакого суженого! Замуж вообще никогда не пойду!

– Может, и так, – соглашалась бабуля, – ты только сейчас-то не убивайся, а подумай: ведь ты все правильно сделала, хорошо сделала, что сестру не предала, что на чужое не позарилась. Это все дорогого стоит. Теперь-то, вот увидишь, все образуется, все на лад пойдет. И с Костей все устроится, а то ведь тоже, в двух родных сестер влюблен был человек, ты подумай, легко ли ему? У вас сейчас время такое – любви много, вы в ней, как в глубоком омуте, тонете, не умеете еще справляться с собой, себя не знаете. Погоди-ка, вот что я тебе подарю, – шепнула бабуля, приподняв мою голову и заглядывая в глаза.

Я села на пол. Бабуля поднялась со своего кресла, и я с радостью заметила, что она сделала это почти без труда.

Она открыла свой заветный сундук, что-то там передвинула и повернулась ко мне, в руках у нее была маленькая коробочка, обитая бордовым бархатом.

– Вот, открой, – сказала она, протягивая мне коробочку.

Когда я аккуратно открыла крышку и развернула мягкую ткань, внутри оказались серьги и кольцо, старинные, из потемневшего желтого металла с темно-вишневыми камнями, густо поблескивающими, как перезревшие ягоды на солнце.

– Как красиво! – Невольный вздох вырвался из моей груди.

– Нравится? – улыбнулась бабуля. – Это гранаты, сейчас таких не найти, видишь, какой глубокий цвет. Из таких камней был сделан знаменитый пояс царицы амазонок, из-за этого пояса Геракл совершил свой подвиг. Конечно, весьма безнравственный, обманул и ограбил бедную царицу… Но дело не в этом, а в том, что гранаты приносят счастье в любви. И вообще, это камни, во всем помогающие женщине.

– Почему же они не помогли царице амазонок? – Я засмеялась сквозь слезы.

– Мало ли, – развела руками бабуля, – может, она тоже была не лучше этого самого Геракла.

И тут мы обе рассмеялись.

– Ты надень, – велела бабуля. – Мне этот гарнитур подарил твой дедушка в день нашей свадьбы, а ему он достался от его матери, так-то вот.

Я поспешно сняла свои старые сережки и осторожно надела бабушкины. Две бордовые вишни качнулись у моего лица, я улыбнулась своему отражению.

– Тяжелые, – призналась я.

– Это с непривычки.

Я померила кольцо – такая же вишневая ягода в обрамлении золотых листочков.

– В самый раз, – сказала бабушка.

Я обвила ее шею руками и поцеловала с благодарностью. Боль моя утихла. И виной тому был то ли бабушкин гарнитур, то ли слова ее, то ли все вместе.

– Спасибо тебе, родная, – шепнула я.

– Носи на здоровье, – ответила она.

– Ба, скажи честно, как ты догадалась? – спросила я.

– О чем? – удивилась бабушка.

Я снова засмеялась, ее так просто не расколешь. Хорошо, подойдем с другой стороны.

– Ба, ты знала о Косте?

– Знала, конечно, – кивнула она.

– Ну, вот опять! Что за интриги! – Я снова повысила голос, но, посмотрев в ее смеющиеся глаза, вовремя осеклась: – Лизка сказала?

Бабуля кивнула.

– А почему ты мне не рассказала?

– Твоя сестра обещала мне, что поговорит с тобой сама.

– Ладно, проехали… А про Дениса?

– Что про Дениса? – Она смотрела совершенно невинными глазами.

– Как ты догадалась о том, что… в общем, как ты догадалась? – Я снова покраснела.