– Простите, не хотел вас задеть, – примирительно поднял руки наемник.

– Все в порядке, – улыбнулась в ответ Шафер.

Мимо прогрохотал громоздкий М1А1 «Абрамс». Тяжелые гусеницы танка скрипели так, словно техники не смазывали их со времен войны в Коста-Рике. Высунувшийся из люка на башне стрелок что-то проверил в стационарном пулемете и, неодобрительно цокнув языком, скрылся в кабине.

– Скажите, – Ева проводила боевую машину взглядом, – а почему вы об этом спросили? Ведь не просто из любопытства.

– Нет, конечно, – Александр помотал головой. – Ваш отец увидел нас в коридоре и решил, что мы с вами… кхм… хорошие знакомые. Он просил меня присмотреть за вами во время этого задания.

Шафер усмехнулась. В ее глазах скользнула грусть.

– Понятно… До сих пор считает, что мне десять лет и я не могу сама о себе позаботиться…

Ева покачала головой, явно желая что-то сказать, но не решалась.

– Это из-за моей матери, – наконец проговорила девушка. – Она умерла, когда мне было девять…

– Сочувствую, – вздохнул Хофф.

– Спасибо… – Шафер кивнула. – Отец… он так и не смирился с утратой. И теперь старается оберегать меня даже в самых простых ситуациях. Даже в университете – кто-то из его подчиненных всегда шел по параллельной улице, когда я возвращалась домой. А уж когда я сказала, что хочу быть пилотом… – Девушка вздохнула. – Он…

Александр подался вперед, взял Еву за руку и тихо проговорил:

– Ваш отец хороший человек. Он любит вас. И просто боится потерять.

– Я знаю, – улыбнулась Ева. – Просто…

– И никаких просто, – помотал головой сержант. – Он один из немногих наших офицеров, кого я действительно уважаю. Потому что он так и остался ооновским миротворцем, несмотря на то, что играет теперь совсем на другом поле.

– Лейтенант! – Стоящий на проезжающей мимо платформе с вертолетом техник махнул рукой. – Хочу с вами проконсультироваться насчет системы катапультирования!

– Поняла! – крикнула девушка, а затем, быстро сжав ладонь Хоффа, подалась вперед. – Спасибо, сержант. За то что выслушали. И знаете…

Она вскочила на платформу и обернулась.

– Я ведь не рассказываю это каждому первому встречному.

– Я знаю, – кивнул, улыбнувшись, Александр и помахал рукой.

Девушка ответила ему тем же, а затем, наклонившись рядом с инженером, принялась изучать разноцветные провода под снятой им панелью.

– Ну что, сэр? Кажется, вы подсекли крупную дичь! – усмехнулся подошедший Майкрофт.

Хофф кивнул. Молодые люди помолчали.

– Сэр, не вздумайте упустить ее, как обычно. – Джон погрозил пальцем. – Зеленоглазая чешская лисица, да еще и за штурвалом боевого вертолета. Такую не каждый день удается встретить.

– Дружище, – Александр облизнул сухие губы, – сколько раз я тебя просил не лезть в мою личную жизнь?

– Э… семь… – Майкрофт прищурился. – Хотя… нет. Тогда пьяным в Китае, когда мы шли из бара, вы просто велели мне заткнуться или…

Хофф улыбнулся. Раздражение спало.

– Не, тогда я просто проворчал что-то нечленораздельное и попытался дать тебе по морде. – Александр усмехнулся. – И почему с тобой всегда так сложно?

– Может, потому, что я ваш лучший друг?

Молодые люди рассмеялись и стукнулись кулаками. Сержант поднял тяжелую сумку с личными вещами и, закинув ремень на плечо, двинулся вниз по трапу. Джон шел рядом, что-то тихонько насвистывая. По шлемам наемников забарабанили капли дождя. Офицер глубоко вдохнул холодный важный воздух.

– Знаешь… – Александр обернулся и подмигнул Майкрофту. – Я понял, что не имею права упускать эту, как ты выразился, «лисицу», еще там, в Ливане. Когда только услышал по рации ее голос…

По темной, пузырящейся от мелкого дождя реке быстро двигались три военных «Зодиака». Надувные моторные лодки, оставляя за собой длинные пенные шлейфы, слегка подскакивали, когда налетали на небольшие волны, поднимаемые встречным ветром.

Мимо проносились заброшенные после эвакуации деревни. Дворы некоторых домов, стоящих на высоком берегу, выходили к самой воде, и кое-где можно было различить детали быта их бывших владельцев. Грядки, над которыми поднимались густые заросли сорняков, или разбитые теплицы, увитые побегами «бешеного огурца».

Роман отвернулся. Это зрелище почему-то всегда вгоняло в тоску, и он предпочитал смотреть на противоположный берег, где стоял густой непроходимый лес. Сейчас он был бы особенно красив, если бы не мелкий моросящий дождь, портящий все впечатление от деревьев, укрытых желто-красным покрывалом сухих листьев.

Рядом с Нестеровым на носу лодки сидел Барнс. Сталкер машинально сжал и разжал ладонь – она еще болела после рукопожатия капитана корпоративной охраны. Мужчина с интересом смотрел на гниющие избы и покосившиеся деревянные заборы. В его синих глазах была легкая грусть. Темные очки он снял еще в машине, после того как один из ученых осведомился у Романа о том, сколько ему лет, и, услышав ответ: «Двадцать семь», побормотал: «Я же говорил… совсем дети».