Кэти скрыла готовую прорваться улыбку и повернулась к столу. Его реакция была как раз такой, на какую она и рассчитывала. Значит, дело того стоило. Недаром она постаралась изобрести для него самую мрачную смерть, на которую только хватило ее фантазии. В то же время, будучи столь разгневанной и уязвленной, она получила некоторое утешение от сознания, что хотя бы в своем воображении она расправилась с ним по заслугам.

А теперь, хотя он и был здесь, не стоило притворяться, что это что-то изменило.

«Весь секрет, — думала Кэти, — заключается в том, чтобы все время быть занятой». Тогда у нее не останется времени на то, чтобы вспоминать, как сильно она любила этого человека, как долго питала надежду, что он вернется домой, вернется к ней.

— Кэти, — сказал Трэвис, и она закрыла глаза, потому что ей было трудно противостоять теплоте и нежности, которые она услышала в его голосе. «Как это возможно, — удивлялась она, — что четыре долгих года, проведенных в одиночестве, не убили влечения к нему?» — Нам надо поговорить о том, как теперь быть.

Кэти снова уставилась на кухонный стол, стараясь сосредоточить все свое внимание на свежем хлебе, корзинке с яйцами и куске бекона, ожидавшего, пока его нарежут ломтями.

— Мы должны подумать о Джейке, — сказал Трэвис. — И сделать так, как будет лучше для него.

— Есть только одна вещь, которую мы можем сделать, Трэвис, — ответила Кэти мягко и положила нож на стол, прежде чем обернуться к нему.

— Я тоже так думаю.

— Хорошо. Тогда мы договорились.

Трэвис потянулся к ней и положил руки ей на плечи. Сердце Кэти затрепетало, жар проник в нее до самого нутра, но она старалась изо всех сил побороть это ощущение. Если она так легко сдастся, она снова отдаст ему свое сердце и все повторится.

Они смотрели друг на друга с минуту, потом заговорили одновременно.

— Мы поженимся по-настоящему, — сказал Трэвис.

— Мы притворимся, что разводимся, — сказала Кэти.

Четырьмя днями позже слова: «Мы притворимся, что разводимся» — все еще отдавались эхом в сознании Трэвиса.

С гримасой отвращения он поднял свой стакан, проглотил остатки тепловатого пива и поставил пустой стакан на выщербленную стойку бара. Шум и неразбериха в салуне «Последняя собака» скользили вокруг него, не затрагивая сознания. Он не обращал на них внимания. Вместо этого он уставился на искаженное отражение собственного лица в зеркале бара и про себя гадал, действительно ли его лицо столь чудовищно безобразно или так кажется потому, что он выпил слишком много пива.

Бармен Сэм Фуллер подошел к нему, взял его стакан и наполнил снова. Поставив его перед Трэвисом, этот великан оперся локтями о стойку и с усмешкой спросил:

— Как случилось, что ты притащился сюда, вместо того чтобы нежиться дома со своей хорошенькой женушкой?

Образ Кэти всплыл в затуманенном пивом сознании Трэвиса. Едва ли он мог сейчас рассказать Сэму правду. Да и как было это сделать? Все в городке радовались, что они с Кэти так счастливо соединились вновь; никто бы и не поверил, что сейчас он дальше от нее, чем когда бы то ни было. Разве они знают, что последние три ночи он спал в амбаре и не слышал ничего лучшего, чем храп Генри Уинтерса, составлявшего ему компанию.

Черт возьми! Да Трэвис и сам едва мог в это поверить. Четыре года он провел вдали от Кэти, а теперь, когда вернулся домой, оказалось, что он от нее еще дальше, чем был. Он томился по ней гораздо сильнее, чем когда был от нее вдали. Потому что теперь он видел ее каждый день. Он слышал ее голос. Наблюдал за ней, когда она шла по двору своим решительным, почти мужским шагом. Он видел, как она прикасается к их ребенку с такой нежностью, что у него дух захватывало, и он так жаждал, чтобы она прикоснулась к нему.

И каждую ночь в его пустой и холодной постели ему являлся ее желанный образ. Черт бы побрал ее невозможное упрямство! Кэти и слушать не хотела его объяснений! И продолжала твердить, что все это для нее не имеет значения! Но ведь это было так важно. Если за последние четыре года он что-то и узнал, так это то, что самым важным для него было, чтобы они оставались вместе.

— Трэвис? — Сэм, склонив голову набок, заглядывал ему в глаза. — С тобой все в порядке?

Нет, конечно, с ним не было все в порядке. И теперь он сомневался, что вообще когда-нибудь будет, но он не собирался говорить об этом Сэму. Трэвис провел рукой по лицу, надеясь, что в голове у него прояснится и он более отчетливо увидит лица двух улыбающихся Сэмов.

— Ты знаешь, как это случается. Иногда мужчине нужно выйти из дома и повидать друзей…

Сэм пожал плечами и вытер стойку бара чистым белым полотенцем.

— Решать, конечно, тебе, — сказал он. — Но будь я на твоем месте, я бы сидел дома с Кэти, а не якшался со здешним сбродом.

Потом он двинулся дальше вдоль стойки бара, чтобы утолить жажду других своих посетителей, тоже мечтавших забыться в пьяном угаре.

Слова бармена все еще звенели в его ушах, и Трэвис позволил своему взгляду оторваться от собственного отражения в зеркале и посмотреть в сторону. Отражение комнаты за его спиной колебалось и приплясывало, но все же зрение служило ему еще достаточно верно, чтобы он смог увидеть, что этот салун ничем не отличался от любого другого подобного заведения в любом другом городе.