Шрифт:
– А ты?
Взрыв смеха.
– Я? Я? – Рунгерд хохотала и не могла остановиться. Ей, кстати, шло.
Что я опять сморозил?
Сморозил.
– Я женщина, – отсмеявшись, поведала она.
Ну да, а то я сам не вижу!
– Мы, женщины, не поклоняемся Гунгниру [43] . Нам больше по нраву красавчик Фрейр [44] и его копье! – Тут она самым неприличным образом ухватила меня за гениталии.
Я аж подпрыгнул, а Рунгерд вновь залилась смехом. Но тут же вновь стала серьезной.
43
Гунгнир – копье Одина.
44
Фрейр – бог плодородия. Что есть его копье – сами догадайтесь. Для интересующихся: Фрейр – не из богов-асов. Его папа – ван Ньерд, а мама Скади и вовсе великанша. Так вышло, что папаша Фрейра, Ньерд, оставленный ванами заложником в Асгарде после заключения мира между асами и ванами, стал приемным сыном Одина. У Фрейра есть сестра-близнец Фрейра (Фрейя) – богиня плодородия. Тоже красавица. Кстати, английская «пятница» (Friday) – это в честь Фрейра.
– Будь осторожен, Ульф Вогенсон! Отец воинов сам любит пошутить, хотя шутки его мало кому по вкусу. Однако он очень не любит, когда его дети подшучивают над ним! Помни: ты в его власти. Так что перестань ухмыляться, иди и сделай все, как надо!
Внутри было как-то мрачновато. И скверно пахло. Падалью. Черный петушок, которого я держал за лапки, вяло трепыхнулся.
По мере того, как мои глаза привыкали к темноте, прорисовывалась внутренность подгорного жилища. В подробностях. Подсветки хватало. Боги не боятся холода, поэтому сквозь щели между бревнами пробивался дневной свет. Он падал на мрачные хари идолов, порожденные фантазией датских резчиков, и можно было не сомневаться: сумасшедший дом был бы подходящим приютом для авторов подобных шедевров.
Вспомнился словенский Сварог, на празднике которого мне предлагали роль «жертвенной птички». Тот бог был куда внушительней, чем эти деревяхи с раззявленными ротиками. Впрочем, сии монстры, судя по всему, домашний вариант. У словен в домах тоже стояли уродцы-идолы – уменьшенные копии главных божеств. Предметы интерьера, так сказать. Возможно, где-то имеется и полноценное капище Одина, где Отец воинов изваян в три человеческих роста.
Так, ну и кто из вас, деревянных, главный бог скандинавского пантеона?
Видимо, этот. «Стоит статуя, рука поднята…» А вместо гранаты в воздетой руке – копье. Аккурат в меня целится, чурка копченая. Один глаз – белый, а другой – черный… А что это на нас надето? Никак кольчужка… Причем сильно поюзанная. На тебе, боже, что нам не гоже [45] …
Как я ни старался, проникнуться суеверным трепетом не получалось.
Деревяха и деревяха. «Рот» раззявлен, «ноги» – враскоряку…
Внутри у идола что-то зашуршало и несолидно пискнуло. Крыса?
45
Первоначально звучало так: на тебе, небоже (нищий), что нам не гоже.
Главный бог, у которого в брюхе – крысиное гнездо. Ну как тут исполниться почтением, скажите на милость?
Однако дело делать надо. Иначе уважаемая Рунгельд Ормульфовна меня не поймет. Прощай, петушок! Судьба твоя – стать жертвой традиций.
Взмах ножа – и птичья головка летит под «ноги» идолу.
Брызжущий кровью обрубок петушиной шеи я сунул в дыру, имитирующую рот…
…Тут меня проперло! Словами такое передать трудно. Я ощутил себя железкой, сунутой внутрь электромагнита, по которому внезапно пустили ток. Ощущение было такое, будто сквозь меня хлынули невидимые волны. Меня словно приподняло над землей, голова закружилась…
От неожиданности я выронил петуха и ухватился за нависшее копье…
Долбануло разрядом вольт этак на двести. Вмиг исчезло ощущение руки и доброй половины туловища. Я позорно взвыл. Ну так и было с чего. Меня трясло, как припадочного. Вокруг густилась тьма… Деревяхи… Черт! Они ожили, придвинулись ко мне, закружились… Или это я завертелся…
Что характерно, мне совсем не было страшно. Я наблюдал за всей этой чертовщиной словно со стороны. Холодным разумом…
Но недолго.
Усыпанная костями и прочей дрянью земля долбанула меня по физиономии, и я очнулся.
Ох, блин! Как хреново!
Кое-как я взгромоздился на четыре кости. Меня трясло. Руки-ноги – как чужие…
Потребовалось не меньше минуты, чтобы собраться с силами и привести себя в вертикальное положение. Ей-Богу, я бы удрал отсюда и на четвереньках, но в уголке сознания чудом удержалась мысль, что по ту сторону двери ждет Рунгерд. Хорош я буду, если выползу на карачках…
Так что я все-таки встал. Зацепился за чей-то «локоть», воздвиг (иначе не скажешь) себя на ноги и только после этого толкнул дверь.
И очень отчетливо услыхал за спиной звук, похожий на хихиканье. Или это крысы занялись петушиной тушкой?
Оглянуться я не осмелился.
Шаг, еще шаг – и вот я уже блаженно жмурюсь от яркого дневного света.
Рунгерд подошла ко мне, вынула из пальцев запачканный кровью кинжал. Это хорошо, что я его так и не выпустил. Кинжальчик-то дорогой, а возвращаться за ним… Нет уж, увольте!