Как ты бесхитростна! Ни в речи, ни во взореНет фальши. Ты сердца влечешь не красотой,Но каждому милы твой голос, облик твой,Царицей ты глядишь в пастушеском уборе.Вчера текли часы в веселье, в песнях, в. споре,Твоих ровесниц был прелестен резвый рой.Один их восхвалял, и порицал другой.Но ты вошла – и все, как в храме, смолкло вскоре.Не так ли на балу, когда оркестр гремелИ буйно все неслось и мчалось в шумном зале.Внезапно танца вихрь застыл и онемел,И стихла музыка, и гости замолчали,И лишь поэт сказал: «То ангел пролетел!»Его почтили все – не все его узнали.
СВИДАНИЕ В ЛЕСУ
«Так поздно! Где ть был?» – «Я шел почти вслепую:Луна за тучами, и лес окутан тьмой.Ждала, скучала ты?» – «Неблагодарный мой!Я здесь давно – я жду, скучаю и тоскую!»«Дай руку мне, позволь, я ножку поцелую.Зачем ты вся дрожишь?» – «Мне страшно – мрак ночной,Шум ветра, крики сов… Ужели грех такой,Что мы с тобой вдвоем укрылись в глушь лесную?»«Взгляни в мои глаза, иль ты не веришь им?Но может ли порок быть смелым и прямым?И разве это грех – беседовать с любимым?Я так почтителен, так набожно смотрюИ так молитвенно с тобою говорю,Как будто не с земным, а с божьим херувимом».
* * *
Осудит нас Тартюф и осмеет Ловлас:Мы оба молоды, желанием томимы,И в этой комнате одни, никем не зримы,Но ты – в слезах, а я не поднимаю глаз.Гоню соблазны прочь, а ты, ты всякий разБряцаешь цепью той, что рок неумолимыйНести назначил нам, – и мы, судьбой гонимы,Не знаем, что в сердцах, что в помыслах у нас.Восторгом ли назвать иль мукой жребий мой?Твои объятия, твой поцелуй живойУжель, о милая, могу назвать мученьем?Но если в час любви рыдаем мы с тобойИ если каждый вздох предсмертным стал томленьем,Могу ли я назвать все это наслажденьем?
УТРО И ВЕЧЕР
В венце багряных туч с востока солнце встало,Луна на западе печальна и бледна,Фиалка клонится, росой отягчена,А роза от зари румянцем запылала.И златокудрая Лаура мне предсталаВ окне, а я стоял, поникший, у окна.«Зачем вы все грустны – фиалка, и луна,И ты, возлюбленный?» – так мне она сказала.Я вечером пришел, едва ниспала мгла,Луна восходит ввысь, румяна и светла,Фиалка ожила от сумрака ночного.И ты, любимая, ты, нежная, в окне,Вдвойне прекрасная, теперь сияешь мне,А я у ног твоих тоскую молча снова.
К НЕМАНУ
Где струи прежние, о Неман мой родной?Как в детстве я любил их зачерпнуть горстями!Как в юности любил, волнуемый мечтами,Ища покоя, плыть над зыбкой глубиной!Лаура, гордая своею красотой,Гляделась в их лазурь, увив чело цветами,И отражение возлюбленной слезамиТак часто я мутил, безумец молодой!О Неман, где они, твои былые воды?Где беспокойные, но сладостные годы,Когда надежды все в груди моей цвели,Где пылкой юности восторги и обеты,Где вы, друзья мои, и ты, Лаура, где ты?Все, все прошло, как сон… лишь слезы не прошли.охотникЯ слышал, у реки охотник молодойВздыхал, остановись в раздумий глубоком:«Когда б, невидимый, я мог единым оком,Прощаясь навсегда с любимою страной,Увидеть милую!» Чу! Кто там за рекой?Его Диана? Да! Она в плаще широкомНесется на коне – и стала над потоком,Но обернулась вдруг… глядит… Иль там другой?Охотник побледнел, дрожа, к стволу прижался,Глазами Каина смотрел и усмехался..Забил заряд, – в лице и страх и торжество,Вновь опустил ружье, на миг заколебался,Увидел пыль вдали и вскинул – ждет его!Навел… все ближе пыль… и нет там никого.
РЕЗИНЬЯЦИЯ
Несчастен, кто, любя, взаимности лишен,Несчастней те, чью грудь опустошенность гложет,Но всех несчастней тот, кто полюбить не можетИ в памяти хранит любви минувшей сон.О прошлом он грустит в кругу бесстыдных жен,И если чистая краса его встревожит,Он чувства мертвые у милых ног не сложит,К одеждам ангела не прикоснется он.И вере и любви равно далекий ныне,От смертной он бежит, не подойдет к богине,Как будто сам себе он приговор изрек.И сердце у него – как древний храм в пустыне,Где все разрушил дней неисчислимый бег,Где жить не хочет бог, не смеет – человек.
К ***
Ты смотришь мне в глаза, страшись, дитя,их взгляда:То взгляд змеи, в нем смерть невинности твоей.Чтоб жизни не проклясть, беги, беги скорей,Пока не обожгло тебя дыханьем яда.Верь, одиночество – одна моя отрада,И лишь правдивость я сберег от юных дней,Так мне ль судьбу твою сплести с судьбой моейИ сердце чистое обречь на муки ада!Нет, унизительно обманом брать дары!Ты лишь в преддверии девической поры,А я уже отцвел, страстями опаленный.Меня могила ждет, тебя зовут пиры…Обвей же, юный плющ, раскидистые клены,Пусть обнимает терн надгробные колонны!
* * *
Впервые став рабом, клянусь, я рабству рад.Все мысли о тебе, но мыслям нет стесненья,Все сердце – для тебя, но сердцу нет мученья,Гляжу в глаза твои – и радостен мой взгляд.Не раз я счастьем звал часы пустых услад,Не раз обманут был игрой воображенья,Соблазном красоты иль словом оболыценья,Но после жребий свой я проклинал стократ.Я пережил любовь, казалось, неземную,Пылал и тосковал, лил слезы без конца.А ныне все прошло, не помню, не тоскую,Ты счастьем низошла в печальный мир певца.Хвала творцу, что мне послал любовь такую,Хвала возлюбленной, открывшей мне творца!
