– Ты хочешь сказать, что ты запрещаешь нам посетить невинный дневной пикник?

– И невинный дневной пикник, и невинный вечерний музыкальный салон, и невинный утренний визит, и невинный семейный обед! Я категорически требую, чтобы все ваши невинные развлечения до моего возвращения ограничивались стенами этого дома.

– Я все поняла дорогой, – Юлия Казимировна все больше веселилась. – Хорошо, мы не поедем к Софье. Но, я надеюсь, ты не станешь возражать, если мы завтра пригласим кое-кого на невинное чаепитие?

– Кого это? – подозрительно спросил Дмитрий.

– О, всего лишь, невинных молодых девушек, новых знакомых Сашеньки.

Дмитрий несколько секунд свирепо смотрел на нее, потом с заметным усилием взял себя в руки и вздохнул.

– Хорошо, ты права. Разумеется ты можешь пригласить их на чай. Но мне действительно не хочется, чтобы вы без меня куда-либо ездили. Мне это… неприятно. – графиня молча смотрела на него с нежной улыбкой. – Я выгляжу смешным?

– Нет, дорогой, только слегка забавным. Сашенька, дитя мое, ты не против подчиниться жестокой тирании этого господина и оставаться запертой в унылых стенах этого дома, словно пленница?

– Что вы, Юлия Казимировна, – встрепенулась девушка, – как вы можете такое говорить! Ваш дом самое чудесное место в мире, а Дмитрий вовсе не жесток! Он просто… – она на мгновение запнулась, подбирая слова, – он озабочен нашей безопасностью.

– Безопасностью?! Да что, бога ради, с нами может случиться на пикнике у Софьи?

– Ну-у… мало ли. И вообще, мне вовсе не хочется на этот пикник, тем более ехать одним.

Дмитрий, который открыл было рот одновременно с Сашенькой, но сумел издать только негодующее бульканье, был очарован ее словами. Раздражение и возмущение сменилось самодовольной спокойной уверенностью. Он поцеловал девушке руку и нежно улыбнулся:

– Благодарю вас, Сашенька. Я действительно забочусь прежде всего о вашем благополучии и спокойствии.

– Конечно, сам ты будешь развлекаться в Москве, а мы, в полном благополучии и спокойствии сидеть дома и вышивать салфетки! Дивная перспектива! – фыркнула Юлия Казимировна.

– Бабушка! – с упреком воскликнул Дмитрий, повернувшись к ней, но не выпуская руки Сашеньки, которая при словах графини заметно сникла. – Ты то знаешь, зачем мне нужно ехать! При чем здесь развлечения?!

– Ладно, ладно, – она замахала руками и пошла к дверям. – Конечно, я знаю, ты хочешь за три дня управиться с горой дел, на которую требуется три недели, но если у тебя там не будет ни минуты свободной, – она вышла из комнаты и ворчание ее становилось все тише, – то мне совершенно не понятно при чем здесь мы. И если Сашенька снисходительна к твоим капризам то я все равно считаю, что нет никакой необходимости запираться, словно в осажденной крепости… – голос ее наконец затих в глубине дома.

Дмитрий вздохнул и посмотрел на Сашеньку.

– Вы, действительно, не сердитесь на меня? – серьезно спросил он. – Я меньше всего на свете хотел бы вас обидеть.

Сашенька осторожно потянула свою руку из его ладоней. Он, словно только сейчас заметив, что держит ее, несколько секунд молча смотрел, потом еще раз поцеловав, отпустил. Девушка немедленно схватила книгу счетов, стала судорожно листать ее, чувствуя, как заливается краской под его внимательным взглядом. Сказала неуверенным, слегка дрожащим голосом, не поднимая глаз:

– О чем вы, Дмитрий! Я знаю, что вам и в голову никогда не придет обижать меня, или госпожу графиню, или тетушку Магдалену. Не обращайте внимания на всю эту чепуху насчет пикника и прочего. Я думаю у вашей бабушки просто сегодня дурное настроение.

Он молча кивнул, выражая свою признательность и тоже занялся делом. Но время от времени поглядывал на Сашеньку со странным выражением, то ли что-то хотел спросить, то ли ждал, что она что-то скажет. Собственно сам Дмитрий знал, что ему сейчас больше всего хочется протянуть руку и коснуться пышных локонов, выбившихся из прически, только дотронуться и больше ничего.

В Москву Дмитрий ехал, действительно, совсем не ради развлечений. Встреч было назначено больше десятка, но он все же сумел, как и рассчитывал, уложиться в три дня. Все переговоры были закончены, важные сделки совершены, договора подписаны. Адвокат, занимающийся его делами в столице, получил четкие указания, которыми должен был руководствоваться до следующего приезда графа через месяц – одним словом, завтра рано утром можно было уезжать.

Дмитрий вышел из гостиницы и направился к небольшому, но приличному, с достойной кухней ресторанчику, находящемуся неподалеку. Не успел он пройти нескольких шагов, как его окликнул высокий, светловолосый молодой человек.

– Роман! – обрадовался Сотников. – Ларин! Вот кого не ожидал увидеть! Давно ли ты в Москве?

– Две недели, как приехал, – молодой человек вяло махнул рукой. – А до этого у Илюши Скобцева гостил, в Петербурге. Право, так было славно, так уезжать не хотелось!

– Зачем же уехал? Я Илью не очень хорошо знаю, но кажется, он славный… или вы поссорились?

– О чем ты, мы с Илюшей, как братья! Кастор и Полидевк, Ромул и Рем… не помню, кто там еще был, но думаю, ты меня понял.

– Понял, – усмехнулся Дмитрий, – хотя, Ромула и Рема ты, пожалуй, напрасно упоминаешь. Несколько двусмысленно звучит.