— Машина чужая не проезжала? Часа два или три назад, во время грозы?

Охранники — два парня лет под тридцать и неповоротливый седой медведеообразный дядя — переглянулись между собой и дружно помотали головами, а один, самый молодой из них, сказал:

— Нет, никого не было, всю ночь тишина.

Макс тяжело дышал и смотрел по очереди на всех троих. Плохо дело, раз машину они не видели. Здесь тоже камеры имеются, номер и марку могли зафиксировать, но похитители к этому были готовы. Похоже, где-то в заборе дырка есть, и через эту дырку Юльку ночью и увели с территории поселка, придется весь периметр прочесывать. А что толку — найдут дырку, найдут следы, а время-то упущено, Юлька уже далеко… Остается только звонка ждать и деньги готовить, как сама Левицкая сказала, как в прошлый раз.

— Точно никого? — допытывался Макс, и троица дружно кивала. Понятно, здесь дохлый номер, надо топать вдоль забора, где он рано или поздно столкнется с людьми Рогожского. А тот молодец, первым делом начал этот вариант отрабатывать, ведь не первый раз замужем, в смысле, что повадки похитителей ему хорошо известны. И, может, нашел уже и дырку в заборе, и следы от колес, и даже прошел по ним до трассы, уперевшись в тупик.

— Девушка выходила, — проурчал седой мужик, — еще не рассвело, только-только дождь закончился. И все, больше никого.

Макс ему явно надоел, и он поглядывал на него с намеком: топай отсюда, не до тебя, у нас своей работы по горло. Вслух не заявил только потому, что знал, что имеет дело с человеком Левицкой, и пока остерегался открыто послать Макса куда подальше.

— Девушка? — переспросил он. — Какая девушка? Высокая, волосы длинные?

— Да, да, и одета как пугало, — подтвердил дядя.

И тот, самый молодой, тоже активно закивал:

— Я ей калитку открыл, мы ее на ночь запираем…

Макс его не дослушал, вдохнул-выдохнул, успокаивая рванувшееся из груди сердце: не похищение, слава те, господи, сама ушла, но давно. Потянулся было к мобильнику, но отдернул руку: прежде чем звонить Рогожскому, надо во всем удостовериться, или, если ошибочка вышла, заместитель Левицкой Макса Еланского сгоряча и пристрелить может. Нервы у всех ни к черту, знаете ли, и ситуация ну очень нехорошая.

Седой дядя отпирался как мог, но Макс таки дожал его и заставил показать запись с камеры наблюдения. Пока тот возился с компьютером, пока грузились картинки, стоял над охранником, сжимая в руке телефон. Наконец пошло изображение, и Макс уставился в монитор.

Картинка оказалась четкой: камеры были высокого качества, работали при хорошем освещении, и Юлька вышла на съемке превосходно. Идет, почти бежит, оглянулась пару раз и шмыгнула на крыльцо, постучала в дверь. Секунда, две, три — ей открывает заспанный даже на съемке парень, и девушка исчезает за дверью. Одета в свои любимые лохмотья, длинные и бесформенные, через плечо та самая мешкообразная сумка, но основательно набитая. «Куда ж тебя понесло?» — Макс выдернул из кармана телефон и нажал вызов.

— С той стороны камера есть? — спросил он охранника, слушая длинные гудки.

— Есть, — отозвался тот и тяжело повернулся в кресле, оно даже скрипнуло под ним, — две штуки. А девка твоя по дороге пошла, точно тебе говорю, можешь не смотреть. Зуб даю. Точно по дороге, никуда не сворачивая, ни вправо, ни влево.

Длинные гудки оборвались, пошли короткие, Макс снова набрал номер и в темпе соображал, что делать дальше. Юлька ушла сама — уже легче, но одновременно добавляет проблем: похитители рано или поздно позвонили бы, озвучили свои требования и предъявили бы девушку, пусть обколотую, но живую. А раз она ушла сама, да еще и ночью, то вряд ли позвонит, чтобы сообщить о своем местонахождении. Вот же овца, прости господи, ну чего ей не хватает, спрашивается? С жиру бесится, других вариантов нет.

— Спросила, не знаю ли я, когда электричка на Москву, — сказал парень, что открывал Юльке дверь.

Неплохо, совсем неплохо, хоть примерно известно, куда ее понесло. На вокзал девушка направлялась, а оттуда в столицу нашей родины, и найти ее там нереально, если не знать, где искать, но хоть какой-то след. И похоже, что люди Рогожского охранников не опрашивали, а это плюха господину заместителю, и хорошая плюха.

Из телефона понеслись короткие гудки, Макс набрал номер Рогожского в третий раз, но с тем же результатом. И только сейчас в запале сообразил, что заместитель Левицкой сбрасывает вызов, попросту не желая слышать Еланского, или некогда ему. Ну, раз такое дело…

Макс убрал телефон, осмотрелся, переводя дух. Время съемки зафиксировалось в углу кадра — прошло два с половиной часа, как Юлька удрала из дома, и уже запросто катит в Москву. Хотя стоп, если подумать, то шанс есть: вряд ли она знает, где вокзал, и пока доберется до него, пока сообразит, куда идти, часа два пройдет точно, а там и дневной перерыв в расписании, а другого пути в Москву нет, если только попутку поймает.

От последнего предположения стало малость не по себе, и Макс решил пока проверить свою первую версию. Покрутил бесполезный мобильник в руках, огляделся еще раз, прикидывая: бежать ли в поместье Левицкой или звонить до победного, пока Рогожский не соизволит ответить, но это потеря времени. Впрочем, есть еще вариант.

— Чья машина? — Он показал на припаркованную у забора «Приору». Троица переглянулась, и второй, сутулый рыхлый охранник в мешковатом комбезе, протянул:

— Моя. А что?

— Ключи давай, — потребовал Макс, — и не телись, времени нет.

— Чего? — Охранник от удивления едва дара речи не лишился, изъяснялся междометиями и предлогами. — Моя, а, не… Да пошел ты! — родил он знакомую комбинацию и приосанился.

Макс подошел к нему, аккуратно взял за ворот комбинезона и свел концы воротника крест-накрест, слегка придушив охранника. Скручивал и говорил тихо и почти что по слогам: