— Как неверующим, как неверующими?! Я в смысле нашего дома, в смысле рыбных дел, что в Мариуполе живые дела у наших друзей.

— Ладно, замнем для неясности, — строго оборвал его Остап, — Поехали, Адам.

Это было письмо, как говорится, первая ласточка. А когда компаньоны-искатели обосновались в Ялте, то Бендер сообщил в Мариуполь, что первое письмо ими получено и чтобы они уже писали на домашний адрес.

Да, дела у вторых компаньонов Бендера шли в Мариуполе удачно. Но тут к ним пожаловал инспектор из налоговой конторы. Но это было не самое страшное, инспектора они умаслили копченым осетровым балыком и толикой деньгами. Но когда от него же узнали причину его прихода, то оказалось что в налоговую инспекцию поступило заявление от гражданки Писаревой, что Мурмураки Савва Саввович, руководя рыболовецкой артелью, зашибает большие деньги, а налоги не платит. И когда Мурмураки услышал фамилию написавшей донос, то подскочил в гневе:

— Так это же моя бывшая жена Мира! Вот ссука-а…

Но это было только началом подлого поведения этой женщины. Оставившей своего первого мужа, обесчестившей второго, и в отместку, что возврат её решительно отверг Савва, она пошла по пути, прямо сказать надо, грязному и клеветническому, презираемому и осуждающему всеми, даже мало-мальски порядочными людьми.

И начались эти самые козни бывшей супруги Саввы Саввыча Миры после того… Впрочем, все по-порядку, что бы стало яснее читателям.

Железнодорожное вокзалы — ворота города. Каждый день через эти ворота проходят сотни отъезжающих и приезжающих пассажиров. Они всегда спешат. Бегут на поезд, суетятся и толкаются у поезда. С шумом занимают места в трамваях, в извозчьих пролетках и экипажах и, конечно, в скандальной очереди к автотакси.

В наше время пассажир полюбил такси страстно.

Во-первых, пассажир спешит, тут быстрота передвижения. Во-вторых, пассажир стремится к удобству, тут комфорт. В третьих, пассажир любит шик, тут, пожалуйста, он может пофорсить. В четвертых, пассажиру неудобно и тяжело с багажом. Некоторые умудряются ездить даже на отдых с тремя чемоданами вещей, тут к услугам пассажира вместительный багажник автомобиля.

И он, пассажир, скандалит в очереди, ждет машину, не считаясь со временем. Страдает в томном ожидании поскорее занять такси. И вот занял! Занял и помчался, обгоняя ветер, медленные и тягучие трамваи. И тогда пассажиру становится удивительно хорошо, очень хорошо. Особенно тому, кто любит форс. Он сидит спесиво на мягком сидении в позе номенклатурного работника и уже не замечает своих недавних сограждан, вминающих асфальт каблуками, хотя задние места в его такси совсем свободны. Кривая настроения такого пассажира в эти минуты пикой взмывает вверх и сердце его радостно трепещет от удовлетворения своим я. И только взглянув на счетчик, кривая его настроения несколько приспускается. А счетчик, этот бойкий работник, недавно введенный в обиход автослужбы накручивает себе свое, положенное по тарифу и щелкает время от времени, переводя копейки в рубли. И вот возвышавшийся пассажир прибывает к месту своей поездки. С важным видом приоткрывает дверцу автомобиля и небрежно смотрит на цифровое лицо счетчика. И тут, этот маленький неутомимый аппаратик беспристрастно сдергивает с пассажира радушное настроение, как опытный скорняк сдергивает с кролика шкурку. А тут еще водитель попадется такой, не спешит сдачу дать. И пассажир уже не пассажир, он сразу становится самим собой, а ни каким-то там важным лицом и топает не совсем весело, как все смертные, к своему дому.

Но Фуртунатов Валерьян Ананьевич к подобной категории пассажиров не относился. Выйдя с вокзала и дождавшись своей очереди к такси, он почему-то нагнулся к окну машины и скромно спросил:

— Свободно? — несмотря на свою ревнивую натуру мавра, он всегда был чрезмерно вежлив и обходителен с окружающими.

Получив утвердительный ответ, Фуртунатов отворил дверцу и в этот момент его помятая шляпчонка чуть было не взвилась бумерангом от резкого порыва ветра. Успев приплюснуть шляпчонку рукой, отчего головной убор уже никак не походил на шляпу, Валерьян Ананьевич влез в машину.

Рассекая ночь фарами «форд» помчался к бульвару «Юных молодоженов», куда указал пассажир.

То ли от ночного осеннего ветра, то ли от ожидаемой волнующей встречи с женой Мирой, Фуртунатова лихорадило. И несмотря на то, что в машине было тепло, пришлось стиснуть челюсти, чтобы пресечь на корню предательскую дробь зубов.

— Здесь, здесь и остановите. Вот это окно видите? — указал Валерьян Ананьевич на темное угловое окно дома.

— На первом этаже, что ли?

— Аг-га, это моя квартира, жена и не догадывается, что я примчал. Чтобы вы не волновались, чемодан пусть тут побудет. Понимаете, без гроша доехал, такая командировка, такая…

— Да бери его с собой, чемодан. Я своим пассажирам верю. Подожду, — понимающе сказал шофер.

— Я мигом, — взял чемодан Фуртунатов и затрусил рысцой за угол дома. — Я мигом…

Шофер погасил свет и, откинувшись на спинку сидения, стал ждать. Но тут же приподнялся. Окно, на которое указал пассажир, осветилось.

— Встретились… — довольно ухмыльнулся шофер и осекся. Окно квартиры пассажира распахнулось, и из него совершенно голый, с охапкой одежды в руках, выпорхнул мужчина.

Таксист присвистнул:

— Фыоюють, жена действительно его не ждала. — Вот ссука…

Испуганный любовник торопливо одевался тут же под домом, воровато озираясь по сторонам.

Из-за угла дома вышагал бодро Фуртунатов и голосом полным жизни произнес:

— Прошу деньги, очень благодарен вам. Мира от неожиданности даже разрыдалась. Женщины…

Шофер скривился.

— Сдачу возьми. Разрыдалась, женщины, — произнес усмехнувшись водитель.

— Что так? — взвил брови удивленно Валерьян Ананьевич.

— А ты туда посмотри, видишь?